Погода
Страна потеряла очень ценного профессионала. Хочется надеяться, что не навсегда
В Россию вернулась политика. Вернулась практически в тот самый день, когда, казалось бы, уважаемые участники тандема лишили граждан последней надежды на перемены. Однако именно это, как показывает история, часто провоцирует процессы, которые легко могут выйти за рамки “управляемой демократии”. Или просто предсказуемого авторитаризма.
Сегодня сложно сказать, что стало непосредственной причиной демарша Алексея Кудрина. Может быть, крах давней надежды самому возглавить правительство в 2012 году — а на посту премьера он смотрелся бы, несомненно, весьма достойно. Может быть, оскорбительно-истеричный тон президента, которого человек с опытом Алексея Леонидовича мог считать выскочкой, “нечаянно пригретым славой”. Может быть, хотя менее вероятно, какой-то сложный политический расчет. Но это в нынешней ситуации не так уж и важно.
Важно другое. Сегодня совершенно очевидно, что решение о “рокировке” тандема подвергло политическую систему недопустимому перенапряжению. Надежда на любые перемены ушла, а новых идей как не было, так и нет. Есть просто страх за наворованное, зависимость от многочисленных бизнес-схем, усталость от власти, боязнь решиться на сколь-либо осмысленные шаги в сторону развития.
Это почти наверняка вызовет недовольство тех, кто не видит собственного будущего в этой системе, — а таких много и становится все больше. Очевидно и то, что фактическое отречение Дмитрия Медведева от власти далось президенту нелегко — и при некоторых обстоятельствах может оказаться и не окончательным.
Нервозность главы государства сейчас особенно заметна — и это совершенно новый элемент российской политики, долгое время остававшейся практически безэмоциональной. Все это порождает ощущение нестабильности — причем ощущение позитивное, так как в ситуации, подобной нашей, любые перемены есть путь к лучшему. Просто потому, что хуже быть уже не может.
На этом фоне отставка Кудрина — событие знаковое по нескольким причинам.
Во-первых, она показала, что считается недопустимым в современной России. Не замалчивание вопиющих преступлений типа Сагры и Кущевской. Не провал всех и всяческих планов по строительству дорог и обыденность катастроф в воздухе и на воде. А простое публично выраженное несогласие с высшей властью.
Во-вторых, она показала, что наступает время, когда прежние заслуги перед системой могут и не приниматься во внимание. “Единая Россия” как свора собак накинулась на бывшего министра, словно забыв, что это он устанавливал низкие налоги на доходы предпринимательствующих “слуг народа”, собирал Резервный фонд, чтобы было чем перекредитовать корпорации-банкроты в условиях кризиса, делал все от него зависящее, чтобы режим чувствовал себя более комфортно.
В-третьих, симптоматично, что президент указал министру, что если он не согласен с проводимым курсом, то может идти в оппозиционные (насколько они могут таковыми быть в данной ситуации) партии. Это тоже что-то новое для России.
Сейчас, когда большинство комментаторов по непонятной для меня причине описывают Алексея Леонидовича как “бухгалтера” и говорят, что сто таких, как он, не стоят одной сотой части такого, как Дмитрий Медведев, мне хотелось бы заступиться за бывшего министра.
Что бы ни говорили его критики, Кудрин был и останется несомненным профессионалом в сфере финансов. Именно он во многом “разрулил” непростые отношения России с международными кредиторами после дефолта 1998 года. Именно он настаивал на создании Резервного фонда и не давал лоббистам растранжирить деньги, которые поступали в страну от чрезмерно высоких цен на нефть и газ.
Эти деньги, хочу напомнить, помогли пенсионерами и бюджетникам почти не заметить кризиса 2008 года — а если бы они были направлены на госзакупки или строительство дорог, воплотились бы в золотые ванны для МВД или осели бы на офшорных счетах. Именно он правдиво и внятно говорил о том, во что обойдется стране расходная политика президента и премьера.
Действительно, как можно не поднимать налоги, если только на нужды Северного Кавказа (а точнее, на содержание тамошних царьков и их челяди) предполагалось выделить 5,5 трлн. рублей, а на перевооружение армии — 20 трлн.? И как можно не повышать пенсионный возраст, если “Единая Россия” требует постоянного повышения пенсий без какого-либо расширения налогооблагаемой базы?
Именно профессиональная работа Алексея Леонидовича и подточила кресло, на котором он сидел. Он сделал жизнь правящей российской элиты слишком уж беззаботной, позволил ей практически не задумываться о том, откуда берутся в казне деньги. Один банк развесил по Москве рекламные плакаты с Брюсом Уиллисом и лозунгом: “Если мне нужны деньги, я просто беру их”. То же самое могли сказать и премьер с президентом в последние годы. И в этом была заслуга их министра финансов. Надолго ли сохранится эта возможность, пока неясно.
Министр Кудрин служил системе в меру своих недюжинных интеллектуальных и организационных талантов. Служил, сохраняя при этом понятие о самоуважении и принципиальности. Его уход в отставку — шаг настоящего профессионала, понимающего, что есть предел любой субординации и любой лояльности.
Он умел с непостижимыми лично для меня самообладанием и педантичностью разъяснять самые простые экономические и финансовые вопросы студентам Высшей школы экономики, толпами валившим на его лекции. Видимо, эти качества оказались недостаточными, чтобы разъяснить прописные истины тем, кто управляет сегодня страной.
Жаль. И жаль не столько бывшего министра, сколько страну — и нас всех вместе с нею.
Я не склонен считать, что отставка министра принесет финансовую дестабилизацию, отток капитала, взлет курса доллара или волну инфляции. Сегодня для России куда более значимы катаклизмы на мировых рынках — ведь усилиями наших политиков мы так и остаемся сырьевой державой и вряд ли изменим этот статус в ближайшие годы.
А в Министерстве финансов сегодня работают десятки замечательных специалистов — не в последнюю очередь благодаря теперь уже бывшему министру. Который много делал для воспитания новых кадров, и не меньше — для сохранения прежних. Достаточно вспомнить, как повел он себя в деле Сергея Сторчака. Многим следовало бы поучиться проявленной им тогда последовательности и принципиальности.
Во вторник Кудрин потерял высокий пост в правительстве. Но и Россия потеряла очень ценного профессионала. Не исключено, что более ценного, чем все, кто остался в том зале заседаний Комиссии по модернизации, из которого он вышел. Хочется надеяться, что не навсегда.
