Погода
«Мама, когда я вырасту, построю тебе новый дом», — говорил один из убитых мальчиков
Рано утром 18 апреля в селе Большеокинск Братского района в поле были найдены тела двух сводных братьев — 5 и 6 лет. Экспертиза установила, что смерть детей наступила в результате насильственных действий. Местные жители говорят, что никогда ничего подобного в их селе не случалось. Они не исключают того, что подобное может повториться. Старожилы считают, что в районе объявился сексуальный маньяк-педофил. Селяне объявили комендантский час для своих детей, а родители подозревают в совершении ужасного преступления кого-то из местных жителей.
Глухие места
В Братске отдаленное село Большеокинск хорошо известно, и вовсе не по недавно случившейся там трагедии. Многие жители старой деревни давно перебрались в город, у многих из них характерная фамилия — Большешаповы. Еще до строительства Братска село располагалось в зоне затопления Братской ГЭС, в 50-е годы прошлого века ее перенесли на новое место в 120 км от города. В советские годы богатые совхозы кормили город мясом, овощами, картошкой, а в 90-е село полностью пришло в упадок. Сейчас здесь работает один фермер, а на полях располагается небольшое хозяйство городского пивоваренного завода.
Население за последние годы стремительно падает и сейчас насчитывает не более тысячи человек. Практически со всех сторон глухая деревенька окружена водохранилищем, и ведет к нему одна дорога. По ней мы и отправились за страшными подробностями недавно произошедшего в тех местах двойного убийства. Утомительный путь протяженностью почти в два часа практически никто не потревожил — навстречу нам проехало три машины, а в сторону Большиокинска всего одна. Позднее мы узнали, что это охотники с утра пораньше направились в тихие места за глухарем.
Жители в ужасе
Картина, увиденная нами на подъезде к селу, глаз не радовала: пустые улицы, брошенные старые дома... Село словно вымерло. Какое-то оживление наблюдалось разве что у здания почты, куда мы незамедлительно отправились. Местные жители, завидев незнакомцев с фотоаппаратом, прятаться не стали. Чувствовалось, людям хотелось поговорить о недавно произошедшем.
— Да если бы этих гадов мне дали, которые это с детьми сделали, я бы в залив их повел! И вел бы до тех пор, пока под воду сам не ушел бы, — в отчаянии говорит местный житель, пенсионер Леонид Большешапов. — Я со старого Большеокинска сюда переехал. Всю жизнь здесь провел, а такого не припомню. У меня у самого внучата. Как представлю, что на месте Димки с Никиткой они могли оказаться, сердце обрывается.
Владимир Большешапов, еще один местный старожил, напуган не меньше. — Что это за маньяк у нас тут объявился? Хоть вилы в ограде выставляй! Внукам наказал на улицу даже не высовываться. Раньше днем двери не запирали, а теперь будем запирать. Страшно! — говорит пенсионер.
Услышав, о чем речь, три женщины рьяно подхватывают разговор и напрямую винят в случившемся местного участкового, который нашел мальчиков на поле. — Это его упущение. Надо было семью контролировать, смотреть за детьми, в каком они состоянии, под присмотром ли родителей, накормлены ли, одеты... А ему до этого дела нет. И еще много у нас наркоманов развелось. Конопля растет на всех полях, вот они сюда и едут. Заброшенные дома заселяют бывшие зэки. Непонятно во что поселок превратился. Охотники, рыбаки едут — много заезжих людей стало. Может, это они сделали? Страшно жить! А летом к нам внуков из города на каникулы привезут, и страшно их здесь оставлять. Порядка нет, — негодует пенсионерка Анастасия Маркова.
Следственный комитет РФ по Иркутской области сообщал, что семья является неблагополучной, мать — пьющей. Но мне хотелось услышать подтверждение этому от соседей, местных жителей. Но о Надежде никто плохого слова не сказал.
— Да нет, не видел, чтобы пила она... Обычные вроде. Ну муж-то, конечно, выпивает, но не так, чтобы сильно, — говорит Леонид Большешапов. — Мы с семьей не знакомы, но видели, что пиво берут. А соседка рассказывала, что шалман у них собирается, — рассказала одна из жительниц, отказавшаяся представиться.
— Нормальная. Нормальная женщина. Не скажу ничего плохого. Многодетная семья. Дети всегда были сыты. Дома были вовремя. Только вот как так получилось, что погулять отпросились ребятишки и ушли?.. Искали их, всю ночь искали. Надя вообще не выпивает. Муж — немножко. Выпивает, как и все люди. Работает. А как работы нет — калымами кормятся, — такую характеристику по местному телевидению дала семье соседка Вера.
Брошенные на произвол судьбы
Жители охотно указывают нам дорогу к дому семьи, где жили убитые мальчики. Небольшая хижина на краю деревни меня испугала: покосившееся строение сиротливо смотрит на прохожих, вместо ворот зияет огромная дыра в заборе, обнажая всю нищету и убогость деревенской жизни. Во дворе копошится какой-то мужчина. Это Владимир Татарников, отец убитого Димы и отчим Никиты.
— Сочувствуем вашей утрате, — завожу я разговор.
— Как мы? Да как... Это какой-то ненормальный, не могу слово подобрать. То, что он сделал... Это уму непостижимо. Ведь со слов следователей их изнасиловали, мучили. У Никитки нога была сломана, руки связаны, а у Димы лицо изуродовано.
— Люди про вашу семью разное говорят. Что пьете. Это так?
— Бывает, выпиваю. А Надежда не пьет. Я судимый — 2,5 года по малолетке отсидел. Человек с не-простым характером, скрывать не буду. Но детей люблю своих, и они меня любят. Мы с мальчишками дружили. Димка — тот машины любил, мотоциклы... Всегда просился покататься с деревенскими, его за это Шумахером прозвали. А Никитка, хоть и неродной мне, но все равно мой сын, я его с 6 месяцев воспитывал. Хороший мальчишка был, самостоятельный. Мы еще, бывало, спим поутру, а он уже печку растопит, лопату возьмет и снег расчищает во дворе... Мы и участковому-то сразу не позвонили, когда хватились детей. Думали, может, они ушли к деду в соседнюю деревню, в Калтук...
— У вас семья большая. На что содержите?
— У нас шестеро детей. С двоими такая беда случилась, и Надя беременная сейчас, на 4-м месяце... Первый ее муж умер, а у нас уже четвертый совместный ребенок будет. О презервативах не задумывались... Для детей делаю все, что могу. Работы в поселке нет. Я рыбачу да калымами подрабатываю — дрова пилю, когда приходится. В общем-то на еду хватает...
— А почему 5- и 6-летние дети у вас в детский садик не ходили?
— Да денег как-то на это не было... И Надежда вроде дома, с детьми. Думал, что так лучше будет...
— А как она себя чувствует?
— Да вы пройдите в дом, сами посмотрите.
Зайдя в старенький дом, я, признаюсь, вздохнула с облегчением — вместо траурного застолья увидела обычную женщину у кухонного стола. Она чистила лук. Из кипящего котелка доносился запах съестного. Скромная коморка наводнена детьми, подростками, сочувствующими родственницами. А Надежда, завидев меня, только всхлипнула, но тут же взяла себя в руки. Очевидно, что жизнь для нее продолжается, ведь на руках осталось еще четверо малолетних детей. И ей сейчас важнее всего не потерять их.
— Надежда, как же дети без присмотра остались? — спрашиваю я сразу.
— Они всегда на улице возле дома играли, и в этот день там же были. Я пошла за хлебом, а вернулась — их уже нет. Думала, они в гараже у соседей. Не обратила внимания. Потом дочку попросила сходить за ними, а она одна вернулась. Мы сразу кинулись искать. Обошли все заброшенные дома, кочегарки. Вова потом у брата коня взял, поехал по заброшенным фермам искать детей. Мы до 4 утра ходили, а утром пошли к участковому.
— Говорят, что у вас семья неблагополучная, что вас лишили родительских прав на одного из детей. Это правда?
— Неблагополучная — так всегда говорят, когда горе случается. Тут ходит такой слух, что якобы Володя в день убийства напился и отправил мальчиков за коноплей в поле. А ведь он трезвый был. Какой только дикости деревенские не придумают! Живем мы в плохом доме. Когда спим, все боюсь, что крыша на нас упадет. Обращалась в соцзащиту, но дом другой не дают. Я сюда в 2006 году переехала из соседнего поселка Первомайского с четырьмя ребятишками на руках. В сельсовете глава сказал: «Восстанавливай дом, Надя». А как восстанавливать, на что? Живем на детские пособия да на то, что Володя зарабатывает иногда. А прав на второго ребенка, Колю, меня вроде бы как лишили. Он бродяжничал у нас. Бывало, поутру выставит окно и убежит... Вот и добегался — в детский дом попал. Я так и не поняла, где он. С тех пор даже не видела. Потом только решение суда прислали. Скучаю по нему и буду рада, если он вернется.
Обыденность горя
Надежда рассказывает о всех своих бедах слишком обыденно, спокойно. И у меня закрадывается подозрение, что на фоне этих злоключений и непутевости такой жизни смерть детей не кажется ей таким уж кошмаром. И неужели это так? Мне не верится, и я жду. Жду выражения скорби и возвращаю ее в настоящее вопросом о том, какими были Никита и Дима. И только тогда я наконец вижу, что она все-таки мать, от которой оторвали самое драгоценное, то, что уже никогда не вернешь и ничем не восполнишь.
— Дима был фантазер: вот у него жена в городе, вот у него много детей, машина... Все говорил: «Мама, когда я вырасту, тебе двухэтажный дом построю». А Никитка спрашивал: «Мама, когда я вырасту, ты ведь мне покажешь могилку, где папка лежит?» — захлебываясь от слез, рассказывает мать. — Их пытали, издевались... Кто на такое способен? Человек так не может...
«Памятник поставлю»
Уходила из этого дома я с тяжелым сердцем и с массой вопросов в голове. Позднее узнаю, что подозрения с родителей, которые прошли процедуру допроса, в том числе на детекторе лжи, сняты. Но и до этого у меня подобных подозрений не было. После разговора в доме мы попросили Владимира, который внешне, кажется, вовсе не терял самообладания, съездить с нами на то место, где нашли мальчиков. По дороге он рассказал нам, как ночью скакал на лошади по окрестностям, искал мальчишек и не нашел; как винит себя, что не смог их защитить; как знал о том, что в поселке немало людей сидевших, с неуравновешенной психикой, опасных, но не уберег своих детей от них... — Мне кажется, что детей увел человек, которого они хорошо знали. И я даже подозреваю одного местного жителя. Но как я могу без доказательств его обвинить? — говорит он.
Приехав на место, Володя не выдержал. Указывая на деревья, где нашли одежду мальчиков и на устрашающую пустоту полей, где кружили вороны над обнаженными телами убитых, сквозь скупые мужские слезы он только и смог сказать: — Памятник здесь поставлю...
Когда верстался номер
Вчера стало известно, что подозреваемый в убийстве детей задержан. Им оказался 44-летний местный житель — сторож одного из предприятий. Старший помощник руководителя СУ СКР по Иркутской области Владимир Саловаров сообщил, что мужчина характеризуется местными жителями как странный и нелюдимый. Он жил один — ни детей, ни жены. С семьей погибших детей он был знаком, так как жил неподалеку.
Пресс-служба регионального ГУ МВД сообщила, что у подозреваемого обнаружены вещественные доказательства, которые могут свидетельствовать о его причастности к случившемуся. Задержанный много читал, в том числе детективы и медицинскую литературу. С учетом жестокости совершенного преступления психическая вменяемость подозреваемого будет тщательно изучена специалистами.
Елена Кутергина, «СМ Номер один». Фото Валерия Павлова
