Деньги для модернизации. Сколько их нужно и у кого их взять?

Лозунг модернизации станет (и уже становится) очередным симулякром до тех пор, пока не будет установлено, сколько для нее нужно денег и откуда, у кого их взять. Этот вопрос не ставят руководители российского государства, и поэтому их многочисленные призывы к модернизации пока являются ничем иным, как прекраснодушными мечтаниями.

Причин этого «странного» умолчания две. Они сами не знают, сколько действительно нужно, никто из ведомств им об этом не сообщает, поскольку те и сами живут в мире «лукавых» цифр. А если и узнают из неофициальных источников, не решаются сообщить народу: как идти на выборы с такими страшными цифрами? Непременно возникнет рано или поздно вопрос об ответственности многих представителей и нынешней власти за предстоящие жертвы. Нельзя же все валить на «лихие» 90-е годы, когда, кстати говоря, многие из них были совсем не последними людьми во власти.

Я поставил перед собой данный вопрос еще в 2002 году, когда потребность в ускоренной модернизации стала уже совершенно очевидной. Конечно, для более или менее полного ответа на этот вопрос нужны усилия целых научных коллективов и ряда экономических ведомств, поскольку требуются многочисленные расчеты и детальные оценки по отдельным отраслям (а их у нас более 400). Но для определения порядка цифр, в порядке первого приближения годятся и очень укрупненные расчеты.

Сначала надо определить, что входит в расходы на модернизацию. Это, во-первых, капитальные вложения на обновление крайне устаревшей производственной базы, физического капитала. Во-вторых, текущие расходы на качественное обновление и увеличение человеческого капитала (образование, здравоохранение, наука). Обеими этими сферами как минимум 15 лет (1991–2005 гг.) пренебрегали.

Я вел расчеты по физическому капиталу и исходил из его ежегодного увеличения на 7—8 % в год для наверстывания допущенного в 90 годы отставания. (Эти расчеты содержатся в моих статьях «Перераспределение доходов населения как средство ускорения экономического развития и обеспечения социальной стабильности в России»: «Эко», № 6, 2002 г., стр. 90—104 и «Состояние и перспективы развития российской экономики в начале XXI века: «ЭКО», № 12, 2005 г., стр. 101, с уточнениями — в «ЭКО», № 1, 2006 г., стр. 159). Не буду останавливаться на методологии расчетов, любознательный читатель найдет их в этих статьях, вывод состоял в том, что для достижения этой цели необходимо увеличить текущие капитальные вложения примерно в три раза (а в наиболее пострадавшую производственную сферу потребуется еще больше). С тех пор вместе с моими коллегами я уточнил потребность некоторых отраслей в капитальных вложениях (особенно речь идет о ЖКХ), и эта цифра может оказаться минимальной. С другой стороны, с тех пор произошел довольно заметный рост капитальных вложений. Оставим поэтому прежнюю оценку. В 2008 году вложения в основные фонды в РФ составили 8,76 трлн рублей. Увеличение их в три раза дает величину 26,3 трлн рублей или на 17,54 трлн рублей больше. На каждый дополнительный рубль вложений в основные фонды в среднем нужно вложить 0,25 рублей в оборотные фонды (запасы сырья, незавершенного производства, готовой продукции, финансовых ресурсов) или 4,38 трлн рублей, всего21,92 трлн рублей (или примерно 730 млрд долларов по валютному курсу и еще намного больше по паритету покупательной способности рубля) ежегодно.

Выпуск продукции образования в 2007 году составил 1,1 трлн рублей, здравоохранения — 1,57 трлн рублей, затраты на НИОКР —1,08 трлн рублей, итого всех трех отраслей, обеспечивающих вложения в человеческий капитал, 3,75 трлн рублей. Учитывая, что расходы на эти отрасли сокращались примерно так же, как капитальные вложения, требуется их увеличить в те же три раза, то есть до 11,25 трлн рублей или на 7,5 трлн рублей (250 млрд долларов по валютному курсу рубля). Всего в физический и человеческий капитал необходимо увеличить вложения на 29,42 трлн рублей или 980 миллиардов долларов по валютному курса рубля к доллару. Много это или мало? Оказывается, это намного больше, чем все потребление домашних хозяйств в 2008 году — 23,4 трлн рублей. Иначе говоря, при опоре только на собственные силы, для достижения этих целей, население России должно вымереть. Иностранный капитал вряд ли может дать в обозримой перспективе в год больше 100 млрд долларов (в лучшем докризисном 2007 году приток иностранных инвестиций составил 90 млрд долларов или 2,7 трлн рублей, что составляет менее 10 % от общей потребности). Значит, быстрый рост основных фондов и человеческого капитала нам не светит. Сократив намеченный прирост вложений в два раза (до 14,7 трлн рублей) и вычтя возможные вложения иностранного капитала в 2,7 трлн рублей, получаем необходимое сокращение личного потребления домашних хозяйств на 12 трлн рублей или немногим более чем в половину от нынешнего уровня(!!). Но и рост физического и человеческого капитала составит скромные 3–4 % в год, по производственной сфере намного больше. До устранения разрыва далеко, но угрозы национальному существованию не будет. Не надо обольщаться, что эти же темпы обещают правительственные стратегии и без больших жертв: это опять лукавые цифры нашей макроэкономической статистики.

Цифра сокращения уровня жизни населения, конечно, колоссальная. Но ясно, что за отсталость приходится (и всегда приходилось) очень дорого платить. Кто же будет платить и как заставить платить? В проведенных мною в 2002 году и несколько раз уточнявшихся впоследствии расчетах рассматривался вариант сокращения личного потребления населения в два раза. Этот вариант исходил из того, что и абсолютно, и относительно бремя расходов на экономический рывок отдельные слои населения несут в соответствии со своими возможностями: чем больше имеют, тем больше платят. Наибольшее сокращение доходов предусматривается для самых состоятельных численностью 0,4 млн человек: в 6 раз. В следующих 4 группах численностью 14,54 млн человек доходы сокращаются в 3 раза. В 4 группах с населением 98,84 млн человек доходы сокращаются на 30 %. В одной группе с населением в 7,3 млн человек доходы сохраняются на прежнем уровне, а в двух с наименьшими доходами с численностью населения в 21,4 млн человек доходы увеличиваются на 50 %.Экономическим и социальным последствием такого экономического маневра, помимо высвобождения средств для увеличения физического и человеческого капитала, является и резкое сокращение социальной дифференциации: по децильному коэффициенту (отношению общих доходов 10 % наиболее состоятельных и бедных слоев населения) со скандальных 30:1 до вполне цивилизованных 6:1, как в Западной Европе. При всей громадности необходимых сокращений личных доходов населения, они будут достаточны для удовлетворения необходимых скромных потребностей в основных продуктах питания, одежде, обуви, квартирной платы основной части населения. В этом коренное отличие этих мер от аналогичных мер в СССР конца 20-х годов, когда общество было несравненно беднее и имелась потенциальная огромная внешняя опасность, была меньшая дифференциация доходов. Сохранится и обоснованная дифференциация доходов.

И если огромное сокращение доходов самых состоятельных чаще всего морально оправдано (попадут под них и честные бизнесмены, и знатные люди спорта и шоу-бизнеса — провести грань между «чистыми» и «нечистыми» практически невозможно), то сокращение доходов основной части населения вызывает и у меня огромное сожаление. Но и это жестокая расплата за гражданскую пассивность и бездумность.

Способы изъятия доходов очень хорошо известны из мировой практики мирных и особенно военных лет. Большая практика есть и в нашей стране. Здесь и косвенные налоги на предметы потребления, особенно потребляемые состоятельными слоями населения, и прогрессивный подоходный налог, и особенно налог на рыночную стоимость недвижимости, которую очень трудно укрыть от налогообложения. Уверен, что налог на рыночную стоимость недвижимости в размере, cкажем, 6 % для самых богатых, 3 % для состоятельных, 2 % для лиц со средними доходами принесет триллионные доходы в бюджет. Не обойтись и без конфискации и последующей распродажи имущества, нажитого нечестным путем, особенно чиновниками или лицами с криминальным прошлым. И не только в России, но и за границей. Всё это непростые методически и особенно административно задачи. Но вполне посильные для честного и квалифицированного, хорошо оплачиваемого государственного аппарата. Создать такой аппарат — задача президента и правительства: для этого их избирают, платят немалую зарплату и предоставляют другие жизненные удобства.

Самая трудная здесь проблема: можно ли при такой колоссальной социальной встряске сохранить хотя бы минимум политических свобод? До сих пор в России это не удавалось, да и в мире мало примеров, разве что в период больших войн. Но ведь войны длились 4–5 лет, а здесь речь идет о 10—15 годах больших жертв. И можно ли при этом не ответить на вопрос, кто конкретно виновен в этих жертвах («имена, явки»)? Другой очень непростой вопрос, как сделать, чтобы эти жертвы не были напрасными, деньги не ушли в песок или не были опять растащены? Но это уже тема другой статьи о социально-экономических условиях экономического рывка.

Г.И. Ханин, д.э.н.