Погода
Лидер Союза Русского Народа Александр ТУРИК присвоил себе право награждать всех желающих боевыми наградами Белой армии
От печально известного т. н. «Союза Русского Народа» мы давно уже не ждем ничего хорошего. Но имевшее место 20 февраля в кают-компании ледокола «Ангара» глумливо-шутовское «награждение», которое устроил лидер этой организации, бывший «срочник» погранвойск КГБ СССР Александр Турик, можно назвать, пожалуй, верхом цинизма и глумлением над памятью Белых Воинов.
Язык не поворачивается назвать состоявшееся здесь «действо» как-то иначе: одетые в «белогвардейскую» форму члены СРН гордо позировали перед теле- и фотокамерами, демонстрируя «новопожалованные награды» — новенькие золотые знаки «За Сибирский Ледяной поход», которые незадолго до того им «пожаловал» глава СРН. Символ мужества и страданий, символ Русской Чести и Русской Трагедии — хорошо известный всем знак, изображающий терновый венец и меч — весело сверкал на груди… молоденьких мальчиков, родившихся лет через семьдесят после трагического отступления армии Верховного Правителя России адмирала А. В. Колчака из Сибири на чужбину.
Я не спорю: в отечественной истории каждый выбирает именно тех героев, которые ближе его сердцу. Но скажите: имеет ли моральное право современный молодой человек, чтящий память погибших во время Великой Отечественной советских солдат, украшать себя дедовскими орденами и медалями? Я не говорю о том, что подобные «фокусы» в Российской Федерации преследуются по закону — но даже если бы это было и не так?… Даже получившая в последние годы распространение акция «повяжи Георгиевскую ленточку» уже осуждается в обществе: не так давно в Сети появился специальный сайт, посвященный этой «акции». «…Я никогда не возьму вашу ленту. Я ее не заслужил. Я не голодал в осажденном городе. Я не шел с гранатой на танк. Я никогда не слышал воздушной тревоги. Я не терял близких на войне. Я НИКОГДА НЕ ВОЗЬМУ ВАШУ ЛЕНТУ. Я ЕЕ НЕ ЗАСЛУЖИЛ» — эти слова появляются на баннере сайта, словно позывные сигналы, взывающие к людской совести. Во времена, когда «все продается и все покупается», нашлись в России честные люди, которые решили заступиться за символ воинской славы России — Георгиевскую ленту — и не дать превратить ее в очередной «русиш брэнд», в ничего не значащую «фенечку»… Спасибо им!
Но — беда в том, что российское законодательство несовершенно, и если за дефиле с советским орденом Великой Отечественной войны, или даже медалью «ХХХ лет Победы» самозванный «наградоносец» немедленно будет привлечен к ответственности, то с наградами Императорской России, или орденами и знаками Белых Армий любой желающий может сегодня расхаживать совершенно безнаказанно. И ведь находятся желающие «пофасонить» с боевыми орденами и крестами, щедро политыми кровью Белых воинов! Ведь это так бонтонно и романтично — поиграть в «поручиков Голицыных — корнетов Оболенских», а главное — совершенно безобидно… Ну да, безобидно: ведь не подойдет к такому «франту» седой старик-колчаковец, не спросит: «— В каком полку служили, юноша? Что-то, не припомню я Вас ни под Самарой, ни в боях у Посольского…» — и не влепит звонкую пощечину самозванцу. Известно ведь — ТЕХ ветеранов советская власть по тюрьмам да по лагерям гноила, в «лагерную пыль» превращала — а их внуки-правнуки, зачастую, и не помнят дедов-прадедов — вот и некому за боевую награду заступиться. Красота!…
А спрос, как известно, рождает предложение: и вот уже, словно бойкий одесский гешефтмахер, зазывает Александр Степанович Турик любителей «покрасоваться» с боевыми белогвардейскими наградами: «— А ну, ребята! Кто отправится с нами в наш «ледяной поход», тому и награду дадим! Готовьте шесть тыщщ рублев на знак — каждому у ювелира закажем, в лучшем виде!» — и вот уже суетится вокруг кучка новых «белогвардейцев», охочих до гламурного золотого значка в виде тернового венца с мечом…
Здесь — самое время сказать об этом самом «ледовом походе», принять участие в котором зазывает желающих господин (или, все-таки — товарищ?) Турик. Еще в конце 60-х — начале 70-х годов прошлого века иркутские комсомольцы устраивали лыжные и пешие переходы через зимний Байкал — как правило, эти спортивно-туристические мероприятия посвящались разным датам, связанным с «разгромом белобандитов и контрреволюционеров в Сибири». Тогдашним комсомольцам, правда, на идеологическую «подкладку» мероприятия было глубоко наплевать: их больше привлекала возможность провести несколько дней на природе, подышать после зимней городской копоти свежим морозным воздухом… Хорошее, в общем-то, дело.
И вот эту-то забытую комсомольскую традицию несколько лет назад решили возродить новоявленные иркутские «белогвардейцы» — Александр Турик и пара-тройка его единомышленников. Только, в отличии от комсомольских забегов по льду тридцати-сорокалетней давности, нынешние мероприятия, в полном соответствии с модой, посвящены уже не «красным партизанам», а памяти Белых героев. Что, собственно, не меняет сути самого мероприятия: в погожий выходной февральский день приехать в деревню Большая Голоустная — и, плотно подкрепившись, двинуть по байкальскому ледку до станции Мысовой, где участников похода уже ждет и жаркая банька, и горячий самовар, и водочка-пельмешки!… Время внесло свои коррективы, и за безопасностью участников перехода зорко следят сотрудники МЧС, сопровождающие колонну туристов-экстремалов на вертолетах и снегоходах. Впрочем, неприятностей быть не должно: трасса, по которой пройдет колонна Турика, предварительно тщательно проверена спасателями: иди себе, и ни о чем не беспокойся, если мороза не боишься! А в Мысовой уже и стол накрыт, и банька натоплена…
Как мало походит все это на тот страшный переход каппелевцев через Байкал в феврале 1920 года, когда обойдя Иркутск, армия уходила в неизвестность! Чтобы представить, что испытывали его участники, нужно, хотя бы мысленно, перенестись на девяносто лет назад, в суровую зиму 1920 года, когда из действующей 150-тысячной армии адмирала Колчака в Забайкалье смогли уйти только 25 тысяч бойцов и 700 женщин. Вот что пишет участник тех событий, старый друг генерала Каппеля, полковник В. О. Вырыпаев в своей книге «Каппелевцы»:
«…На рассвете февральского утра 1920 года главные части Каппелевской армии (так она стала теперь называться после смерти генерала Каппеля), обойдя Иркутск справа и дойдя до деревни Лиственичной на берегу озера Байкала, стали спускаться на лед Байкала. Стоял жестокий мороз (до 35 и выше градусов), толщина льда доходила до трех с половиной футов. Снежной крупой и ветром поверхность льда была отполирована, как зеркало.
Вступившие на него кони со старыми подковами быстро падали и не имели уже сил подняться. Лед местами был так гладок, что без особых трудов упавшую лошадь можно было тянуть за гриву до места, где хоть немного было снега и была какая-то шероховатость. Там с помощью людей лошадь с большими усилиями вставала на ноги, но, пройдя небольшое расстояние до гладкого льда, снова беспомощно падала на зеркальной поверхности Байкала. Так случилось и с довольно крупным конем, везшим сани с гробом Каппеля. Большинство сопровождавших его шло пешком. После нескольких падений и подниманий конь отказывался встать на ноги. Возникла проблема: что делать дальше с гробом?
Время от времени был слышен как будто приглушенный выстрел тяжелого орудия, сопровождавшийся каким-то подземным гулом. Это трескался в длину толстый лед Байкала, отчего на льду образовывались трещины шириной с фут и больше, в которых показывалась вода, выходя и замерзая в то же время.
Гроб следовал непосредственно за головным отрядом волжан под командой молодого генерала Николая Сахарова. Сопутствующие высказали предложение: спустить на дно под лед гроб с телом генерала Каппеля. Но большинство было решительно против этого. До Мысовой оставалось около 50-60 верст дороги по льду. Преодолеть это расстояние с плохо кованым конем, который часто падал, было немыслимо.
Из собравшихся пеших и конных людей ко мне подъехал на очень маленькой лошадке, совсем неказистой, но бодро хрупавшей острыми шипами подков байкальский лед, один очень скромный доброволец — волжанин Самойлов — и предложил впрячь в сани его лошадь вместо беспомощно лежащего и не желающего вставать моего большого коня. Распрячь его не представляло труда. Но впрячь небольшую сибирскую лошадку в эту сбрую было нелегко, так как надетый на нее большой хомут своей нижней частью касался ее колен. Пришлось мобилизовать имеющиеся попоны, одеяла и прочее. И лошадка быстро потащила почти невесомые сани с гробом и двумя сопровождающими.
Уже рассвело на той стороне (восточной) Байкала. И не совсем ясно вырисовывались небольшие возвышенности района станции Мысовой. Сзади с лесистого берега селя Лиственичного спускались и вытягивались бесконечные ленты повозок с каппелевцами. Сведений ни от кого не было, кем занята сейчас Мысовая. У всех было напряженное состояние. Переход через Байкал продолжался целый день. С наступлением сумерек головные части втянулись в поселок Мысовую. Станция была занята японскими частями, и это известие сразу всех успокоило.
Но наша часть все еще была на льду. Вслед за волжанами и за санями с гробом Каппеля двигались десятки саней с больными тифом каппелевцами, недавно еще бывшими грозные бойцами. Каппелевцы не хотели оставлять больных своих друзей и начальников: везли их погруженными по трое-четверо на каждых санях. Некоторые из них были в бреду, другие тихо стонали, третьи, изнуренные болезнью, беспомощно и тревожно смотрели вперед и вверх в ожидании неизвестного будущего.
В одних санях лежал мой одноклассник, с которым мы вместе служили в одной части в 1-ю мировую и в гражданскую войну. Когда-то веселый и жизнерадостный, богатырского сложения красавец, сейчас он метался в жару. Когда сани, в которых его везли, временно останавливались недалеко от меня, я видел, как он при сильнейшем морозе сбрасывал с себя одежду и рвал ворот нательной рубашки, плохо отдавая себе отчет в происходившем. Я близко подошел к нему и громко крикнул: «Что ты делаешь? Так ты простудишься и умрешь». — «Все равно мне, я задыхаюсь», — как-то спокойно и безучастно ответил он. <…> Также и в других санях беспомощно лежали больные тифом, многих из них я знал по Волге и в Сибири.
Наконец и мы втянулись в поселок Мысовую. Переход был окончен.
На улицах Мысовой, как в каком-то цыганском таборе, стояли сани, повозки, солдаты разжигали костры, куда-то везли раненых и больных, вели лошадей к привязям, и на все это с невозмутимым спокойствием взирали японские, одетые в шинели и меховые шубы (дохи), солдаты-часовые. А с Байкала все шли и шли люди, в санях, на лошадях и пешком...».
Я напомню читателям только об одном: переход через Байкал был лишь заключительной частью тяжелейшего зимнего отступления Белых войск от Волги в Забайкалье. Именно это отступление, во время которого армию фактически предали союзники, а Верховный Правитель адмирал Колчак был подло выдан на расправу иркутскому Политцентру, и получило название «Великий Сибирский Ледяной поход». После окончания похода, генерал Войцеховский учредил Знак отличия Военного Ордена «За Великий Сибирский поход» (название награды как бы ставило ее в один ряд с Орденом Святого Георгия Победоносца Русской Императорской армии). Знаком награждались все солдаты и офицеры, прошедшие тернистый путь от Челябинска до Забайкалья.
Нужно, наверное, полностью утратить всякий здравый смысл, чтобы проводить знак равенства между этими трагическими событиями девяностолетней давности и нынешней, почти комфортабельной, прогулкой по байкальскому льду от села Большое Голоустное до станции Мысовая. И, наверное, нужно совсем потерять совесть, награждая за такой «поход выходного дня» боевым знаком отличия… Но — чего не сделаешь ради саморекламы?! Да и гешефт неплохой: шесть тысяч рублей — сумма, по нынешним временам, не такая уж и большая, но ведь у Александра Степановича Турика, наверняка уже имеются заказы не на один, и не на два, и даже не на десяток «терновых венков». Уверен: на белый хлебушек не только с маслицем, но и с икорочкой нашему новоявленному «белогвардейцу» (проходившему, напомним читателям, срочную службу в погранвойсках КГБ СССР) вполне хватит.
…Наверное, можно было бы не заострять внимания читателей на коммерческо-туристических проектах господина-товарища Турика: в конце концов, эта прибыльная «раздача наград» останется на его совести… Да только вот, с «награждениями» этими вышла у него маленькая «неувязочка»: после завершения гражданской войны в России, все эвакуировавшиеся Белые войска были переформированы последним Главнокомандующим, генерал-лейтенантом бароном П. Н. Врангелем в военную организацию «Русский Обще-Воинский Союз» (РОВС). И именно РОВС стал единственным правопреемником Белых армий, в том числе — и во всех вопросах, связанных с присвоением очередных воинских званий, с награждением военными орденами и знаками отличия. Полагаю, Александр Степанович Турик очень удивится, узнав, что учрежденный бароном Врангелем Русский Обще-Воинский Союз существует до сего времени — и что ТОЛЬКО ЭТОЙ ОРГАНИЗАЦИИ до сих пор принадлежит законное право не только производить награждение различными памятными знаками, но и говорить от имени Белых. Поэтому, мы пересылаем эту статью руководству Российского Обще-Воинского Союза — его Почетному Председателю, Атаману Всевеликого Войска Донского за Рубежом Ярополку Леонидовичу МИХЕЕВУ (Калифорния, США), Председателю РОВСа капитану Игорю Борисовичу ИВАНОВУ (С. Петербург, Россия), и Первому Заместителю Председателя РОВСа — сотнику Георгию Владимировичу НАЗИМОВУ, ветерану Русского Корпуса и последнему адьютанту генерала А. Г. Шкуро (г. Буэнос-Айрес, Аргентина) — и просим их дать этическую и правовую оценку самочинным «награждениям», проводимым в Иркутске Александром Туриком. Официальный ответ руководства Российского Обще-Воинского Союза будет опубликован на наших страницах (Администрация сайта «СИБИРСКIЙ МОНАРХИСТЪ»).
…И вот еще какая мысль возникает в связи с бурной «наградной деятельностью», которую развил в эти февральские дни Александр Степанович: согласно советской армейской традиции, награждения многочисленными юбилейными и прочими наградами находившихся на действительной военной службе солдат, прапорщиков, мичманов и офицеров Советской Армии и ВМФ СССР, равно, как и военных пенсионеров, Минобороны СССР старалось обычно «приурочить» к одной из официальных советских «красных календарных дат»: например, к 7 ноября, или к Дню Победы… Или к 23 февраля — «Дню советской армии и военно-морского флота» (который сегодня в РФ получил статус «Дня защитника Отечества»). Вот и лидер т. н. «Союза Русского Народа» Александр Турик «приурочил» свои «награждения», в аккурат, к этой самой дате.
Случайно ли?…
Автор: Борис Марков
