Погода
События между парламентскими и президентскими выборами в России возродили разговоры об угрозе развала страны. И хотя главной опасностью продолжает считаться национальный сепаратизм, в последнее время в стране набирает силу сепаратизм региональный. "Власть" решила изучить социально-экономические причины этого явления. Проект открывается Сибирью — главным донором российского бюджета.
Зимний семестр по курсу "Экономика" на сибирско-американском факультете Иркутского государственного университета завершался итоговым семинаром "Сибирь в системе мировых экономических связей". Декан Надежда Грошева пригласила на него знакомого журналиста Андрея Савченко, который несколько раз интересовался ее мнением по вопросу отделения Сибири от РФ. "Я хотела, чтобы он послушал об экономической нецелесообразности такого сценария",— вздыхает Грошева, когда я расспрашиваю ее о ставшей скандальной истории. Савченко привел с собой приятеля, Михаила Кулехова, координатора движения "Освободительная армия Сибири", по "совету" спецслужб переименованного в "Областническую альтернативу Сибири" (ОАС). Активисты ОАС послушали доклады учащихся о "конкурентоспособности Сибири и стратегических перспективах развития". А после в блоге движения опубликовали статью о том, как выступили экспертами и обсуждали со студентами самого респектабельного факультета, дипломы которого высоко ценятся работодателями, как моделировать экономику государства Сибирь.
Сообщение перепечатали местные интернет-издания, и поднялась буря. Университет обвинили в крамоле, преподавателей — в легальном обучении сепаратизму. К Грошевой пришли дознаватели из ФСБ, городские и областные прокуроры, она получила четыре запроса с требованием объясниться из Минобрнауки. "Студентов спрашивали, к чему их призывали и какие методички им раздавали. Те, конечно, объясняли, что ничего подобного не было, но нервов нам помотали порядочно",— жалуется декан. На сторонников отделения Сибири из ОАС бдительные граждане тоже написали заявление в прокуратуру. Впрочем, как рассказал Кулехов, прокуроры уже отказали в уголовном преследовании, и сейчас начинается рассмотрение встречного заявления — за заведомо ложный донос. "Мы планируем повторять подобные мероприятия. Хотя ректорат ИГУ напугали кретины истериками насчет "сепаратизма". Хотелось бы посоветовать им учить законы страны, в защиту которой они выступают. Они даже не знают, что государство, в котором они живут, называется федерацией",— говорит Кулехов.
Движение, которое он координирует, существует с 1998 года, и Кулехов уверен, что эта тема актуальна далеко за пределами Сибири: "Свой "сепаратизм" есть в Питере, в Новгороде Великом, в Рязани и Казани, в Краснодаре и Брянске и даже в Москве. Я думаю, что будущее "оппозиции" именно в этом, а не в "Роспиле" Навального или в "честных выборах" Немцова".
Когда я уточняю у Кулехова, что именно в политике федерального центра не устраивает членов движения "Областная альтернатива Сибири", то получаю в ответ гневный монолог: "Для нас федералы — это захватчики. 20 лет я занимаюсь проблемами Восточной Сибири — все они порождены только политикой федералов. От приватизации до офшорной практики холдингов, от навязанной нам структуры муниципалитетов до запрета ловить рыбу в Байкале местным жителям. Разгром Ленского флота, 15 машиностроительных заводов Иркутска, обанкроченных целенаправленными действиями федералов, губернаторы-гастарбайтеры, не способные понять, куда их прислали губернаторствовать,— все для нас губительно. Золотая Орда у Руси забирала 10% — и это называлось татарским игом. А как назвать, когда забирают 70%? Мы видим, что в рамках нынешнего устройства эти проблемы решаться не будут никогда".
Чиновники могли бы назвать Кулехова городским сумасшедшим, если бы его мысли не разделяли многие жители региона. Например, протестная кампания "Я сибиряк!" стала самой успешной во время последней переписи населения. По оценкам автора идеи Дмитрия Верхотурова, сибиряками в 2010 году записалось около 4,1 млн человек. Росстат утверждает, что "сибиряков" набралось существенно меньше 400 тыс. человек, а потому их даже нельзя включить в "таблицу национального состава". В местной прессе называли цифру 4 тыс. Окончательные результаты переписи будут объявлены лишь в 2013 году, но история сама по себе наводит на размышления.
Несмотря на то что сам Новосибирск похож на маленькую Москву (те же офисы, магазины, кафе, спальные районы, только меньше церквей и больше спокойствия), столицу здесь, мягко говоря, не любят. Сказать, что в регионе большой популярностью пользуется лозунг "Хватит кормить Москву!",— значит ничего не сказать. Шутки про то, что "вентили надо перекрывать, тогда заживем" повторяют все: от таксистов до чиновников городской администрации, а горожане поизобретальнее предлагают всем прилетающим в Новосибирск москвичам прямо в аэропорту вставлять колокольчики в нос. Но политическим юмором дело не ограничивается — в марте в Новосибирске возникли сразу две организации, аналогичные движению Кулехова.
Лидеру первой Александру Будникову 49 лет, у него четыре уголовных дела за экстремизм и шестеро детей. Бывший владелец трех ЧОПов продал квартиру в Новосибирске, переехал в "сакральные места" под Горно-Алтайском и занялся, как он сам говорит, поиском истины. На вопрос об источнике дохода смеется: "Этим же задаются все правоохранительные структуры, они не могут поверить, что есть готовые помочь нам люди. Ну и детские пособия еще получаем". Две недели назад выходец из РНЕ объявил о создании "Сибирского державного союза" (СДС), цель которого подразумевает отделение Сибири от РФ. Члены союза анонимны, программа дальнейших действий не раскрывается.
Учредительная конференция СДС прошла под лозунгом "Даешь народовластие!". "Мало кто оспаривает, что Сибирь является сырьевым придатком Москвы. Но мы с вами — сердце России. А нас используют как рабов, которые качают нефть и обслуживают эшелоны, которые уходят из России за границу,— говорил Будников. — Надо понять, кто мы: хозяева своей земли или обслуга кабинета, который сидит в Москве и Питере? А русские националисты там вообще считают нас азиатами".
Цели СДС — переустройство, конфедерация, равноправие в разговорах с центром, морально-нравственное, а не правовое государство. "Я спрашивал у москвичей: "Ребята, сколько вы тут получаете? Какая у вас пенсия? Вы что, не знаете, откуда эти деньги?" А посмотрите, как шахтеры живут или люди в наших деревнях. Там люди голодают, а вы эти деньги тратите, чтобы сходить в кабак! Какие же вы мне, извините, русские люди?!"
Правда, Будникову далеко до писателя-почвенника Валентина Распутина, который на Съезде народных депутатов СССР в 1989 году процитировал одиозное четверостишие: "Не осуждай сибиряка, что у него в кармане нож, ведь он на "русского" похож, как барс похож на барсука". Более того, он категорически против выделения национальности "сибиряк" и называет себя русичем. "Конечно, нас будут называть сепаратистами. Хотя мы категорически против развала России,— утверждает он.— Мы говорим так: если Московия не повернется к регионам головой, то одна голова и останется".
Одновременно с Будниковым о создании другой региональной организации объявил во всех смыслах не похожий на него человек — Евгений Митрофанов. Ему 36 лет, он практикующий юрист и глава регионального Фонда защиты прав потребителей. Митрофанов — местный Навальный, который, правда, не только ведет блог, требует у организаций предоставить финансовую отчетность и выступает за легализацию огнестрельного оружия, но и сам работает в судах. Защищает горожан, которые купили просроченное молоко, ветеранов войны, которым не дают квартиры в частную собственность, предпринимателей, которых обманывают с кредитами.
Партнеры Митрофанова — председатель правления Ассоциации обманутых дольщиков и инвесторов Александр Бакаев и художник, режиссер Артем Лоскутов, которых Будников называет врагами, глобалистами и оранжистами. Осенью они сняли документальный фильм "Нефть в обмен на ничего" о "нищенском финансировании и неполучении справедливой доли собственных доходов", из-за которого "сибирские города находятся фактически во взаимной транспортной недоступности" (цитата с официального сайта картины). А недавно решили зарегистрировать национально-культурную автономию сибиряков "Сибирская воля". "Мы не за сепаратизм, мы за выравнивание уровня качества жизни в различных регионах,— объясняет Митрофанов.— Почему на московскую бездомную собаку тратится денег больше, чем на среднестатистического российского пенсионера в регионах?"
Цели автономии — предоставление каждому сибиряку того же пакета социальных услуг, что сейчас получает житель столицы, объединение единомышленников, которые понимают специфику региональных проблем, и повышение сибирского патриотизма. Форму автономии выбрали после заявления Дмитрия Медведева о том, что региональные партии создавать нельзя, это, мол, первый шаг к сепаратизму. "А как мы тогда представлены на федеральной карте? Где то лицо, которое вступается за наши интересы? — Митрофанов будто выступает в суде.— Вертикаль работает в одну сторону: президент назначил полпреда, назначил губернатора и транслирует нам свою волю. Депутатов Госдумы из имитационных партий мы видим, при всем уважении, месяц до выборов, а потом они и не знают, чем регион вообще живет".
"Сибирскую волю" деньгами поддерживают местные предприниматели: выходить на площади с лозунгами они считают бессмысленным, но на политику федерального центра тоже порядочно злы. Внимание правоохранительных органов к автономии — самое пристальное, уверен Митрофанов. Он со смехом рассказывает о совместном с националистами митинге "Хватит кормить Москву!", на котором было столько милиционеров и сотрудников спецслужб, что в возникновении помех при предстоящей регистрации автономии он не сомневается.
У совсем не похожих друг на друга имперца-эзотерика Будникова и светского либерала Митрофанова на удивление много общего в аргументах. Из разговоров с ними складывается такая картина: сепаратизма не существует, есть просто недовольные текущим положением дел люди. ""Сепаратизм" — это слово, придуманное федеральной властью, чтобы, с одной стороны, оправдать личные карьерные интересы сотрудников центра Э,— сам того не зная, соглашается Митрофанов с Будниковым.— С другой стороны, это способ нивелировать проблему: че они там хотят, да это сепаратисты всякие, чего их слушать. Главная страшилка — что сепаратисты хотят отдать край Японии или Китаю. А на деле это федеральная власть сдает земли сельхозназначения жителям стран Юго-Восточной Азии. Это Путин отдал Китаю острова Тарабаров и Большой Уссурийский. Так кто же на самом деле сепаратист?"
После десятка встреч я составляю хит-парад проблем Сибири, вызванных политикой федерального центра. Первая — это транспорт. Билет в купе на поезд Новосибирск—Москва за 7 тыс. руб. сравним с билетом на самолет до столицы. Железная дорога перегружена. Лететь за границу дешевле через Китай или Турцию, чем через российские перевалочные пункты. Например, улететь из Новосибирска в Берлин с остановкой в Стамбуле стоит 16 547 руб., а если через Москву с прилетом на следующий день — почти 20 тыс. Уже сейчас недалеко от Хабаровска в приграничном городе Фуюань достраивается китайский аэропорт, пропускная способность которого через восемь лет должна составить 157 тыс. пассажиров в год. Местные жители говорят, что, как только китайцы запустят аэропорт, крупный хабаровский аэропорт, через который проходят почти все сибирские рейсы, "схлопнется", главное будет — добраться до Пекина, откуда каждый день есть несколько рейсов почти во все крупные города мира.
Энтузиасты предлагают решать грядущий транспортный кризис использованием судов на воздушной подушке (по-сибирски "дыхолетов"). Необходима, говорят они, дыхолетная трасса по Оби, Кети, Енисею, Чуне с выходом на Братское водохранилище. Доктор экономических наук профессор Владимир Малов, один из экспертов фильма "Нефть в обмен на ничего", говорит о необходимости дублера Транссиба, который свяжет между собой северные районы: "Какие сейчас нацпроекты реализуются? Сочи! Футбол! Скоростная дорога Москва—Питер! Туда, туда все деньги. А вот еще одну параллельную дорогу Транссибу, связать север страны, создав новый широтный пояс экономического развития, РЖД не хочет. Она хочет строить в Саудовской Аравии, в Латинской Америке — это престижно. А внутри России это дорого и окупаемость, наверное, низкая. Но сразу доходов от железной дороги ждать не надо". Он приводит в пример Китай, который за те 20 лет, что в России "только говорят", построил высокогорную дорогу в Тибет, на высоте 5 тыс. метров. "Что, она окупается? Нет. Зато, когда там в 2008 году началось восстание, туда моментально перебросили войска, и все стало тихо. Территорию Китай держит".
Вторая проблема — потолок федерального законодательства, в который упираются депутаты и общественники при решении проблем на местах. Яркий тому пример — ситуация с дольщиками в Новосибирской области. В одном Новосибирске строится более 350 жилых домов, из них порядка 200 глава Ассоциации обманутых дольщиков и инвесторов Александр Бакаев относит к проблемным. Это минимум 30 тыс. пострадавших.
После полутора лет забастовок, митингов и голодовок у дольщиков завязался с региональными властями "продуктивный диалог". "Но оказать какую-то помощь субъект федерации может только в силу своих возможностей,— сетует Бакаев.— Например, мы придумали закон, чтобы выделять дополнительные земельные участки обманутым дольщикам и тем самым улучшать экономику незавершенных объектов". Закон был разработан и прошел облсобрание, но теперь муниципалитет и субъект федерации не могут прописать подзаконные акты, потому что по законам РФ земля под жилищную застройку выделяется только по аукционам.
"Москва со своим бюджетом только на завершение нескольких недостроев в СЗАО выделила 3,1 млрд рублей, она своими деньгами закрывает эти проблемные стройки. Весь бюджет Новосибирска, для сравнения, 30 млрд рублей, и мы себе такого позволить не можем",— рассказывает Бакаев. В итоге он пошел по другому пути — будет продавливать изменения в законе через Госдуму. "Но мы должны иметь возможность по широкому ряду вещей принимать законы на региональном уровне",— говорит он.
У Бакаева, который занялся общественной деятельностью после того, как сам стал обманутым дольщиком, есть афоризм: "Надо менять страну проживания или менять страну проживания". Он выбрал второе: придумал премию "Золотая репа" для чиновников и политиков, которые отличились "неординарными высказываниями или дикообразными поступками", заставил публиковать поименные результаты голосования депутатов горсовета и областного заксобрания, добился создания рабочей группы по введению института омбудсмена — в Новосибирской области его до сих пор нет. С региональными властями он ладит, а вот Москву считает надстройкой, которая мешает региону развиваться.
Недовольны в Сибири не только федеральными властями. Столичной оппозиции здесь тоже симпатизируют далеко не все. Что неудивительно, ведь главные гражданские протестные движения — от защитников детсадов до несогласных с ввозными пошлинами автомобилистов — возникли сначала в Сибири и на Дальнем Востоке, когда в Москве их аналогов нередко просто не было.
Новосибирск — город высокой политической культуры. На шествии "За честные выборы" здесь была отдельная "Сибирская колонна" с бело-зелеными сибирскими флагами и лозунгом, позаимствованным у басков: "Демократия — это право народа на самоопределение". Право граждан на митинги и шествия здесь отстаивали несколько лет, и вот уже два года, как полиция не разгоняет даже несанкционированные акции (а просто ближе к концу вежливо просит организаторов самих доехать до отделения), не говоря уже о привычном в Москве "винтилове".
На декабрьских выборах в Госдуму, когда большинство москвичей узнавало о каруселях и вбросах только из репортажей, почти все участки в Новосибирске были "закрыты" наблюдателями и членами УИКов от оппозиционных партий. На президентских выборах наблюдало чуть меньше людей, но так же строго. Более того, если бюджетников пытались заставить проголосовать за определенного кандидата, те со злости клялись проголосовать за любого другого, так что чиновники на местах, пытавшиеся включить административный ресурс, получали нагоняй от политтехнологов.
"При этом на нас не обращают внимания, считая людьми второго сорта",— в голосе политического обозревателя интернет-издания "Тайга.инфо" Алексея Мазура звучит не обида, а удивление опытного человека. Он приводит в пример протестное движение автомобилистов. В Москве живет один из его членов Вячеслав Лысаков, "который пользовался крайне низким доверием в движении "За правый руль"". Но из-за доступности Лысакова для комментариев все московские журналисты брали интервью по теме у него. В результате возникло впечатление, что он глава движения. Когда же региональные отделения образовали сильную Федерацию автовладельцев России (ФАР), Лысаков остался не у дел, но московские СМИ этого не заметили и еще долгое время продолжали "величать короля". В это время президентом ФАР стал Сергей Канаев из Новокузнецка, а одними из самых сильных представительств — приморское с координатором Анастасией Загоруйко и алтайское во главе с Виктором Клепиковым.
"Это очень показательный случай. Москва замкнута в своих пределах. Та самая вертикаль власти, за которую ругают Путина, выстраивается во всех гражданских движениях и политических партиях. Москвоцентричность сознания не дает осмотреть вокруг. Люди в Москве думают, что представляют собой движения со всей России: либералы всея Руси, коммунисты всея Руси, а при этом связи никакой с "замкадьем" нет. Движение "За честные выборы" замкнуто на себя и Кремль: мы народ, мы разговариваем с властью. А надо развернуться и разговаривать с народом",— с возмущением заявляет Мазур.
В феврале до Новосибирска доезжал "бронепоезд свободы": активисты "Лиги избирателей" телеведущая Татьяна Лазарева, журналист Сергей Пархоменко и писатель Дмитрий Быков приехали в город, сняли клуб, повесили афиши и сели на сцену. "Приехали сюда учить. Извините, вы кого приехали учить? — злится Мазур.— В Новосибирске на думских выборах "Единая Россия" набрала 27% голосов. В Москве она набрала 49%. Вы приезжайте и спросите: а как у вас так получились эти 27%? Почему не было нарушений на выборах?" Но ни одной попытки связаться с местными политическими активистами или организаторами митингов представители "Лиги избирателей" не сделали. "А потом в Москве заседает гражданский комитет: собираются в клубе, ставят камеру и начинают говорить. Кто вы? От имени кого вы там сидите? Вот я в Новосибирске, кто меня там представляет? В итоге движение "против Путина" находится в глубоком кризисе,— считает Мазур.— 90% народа живет за МКАД. Если мы говорим о революции, то это, конечно, Москва. А если вы хотите выборов, то надо начать говорить с регионами".
Парадоксальным образом, несмотря на отсутствие теплых чувств к Москве, все больше жителей Сибири стремятся в столицу. "Все лучшие уезжают. Это я могу сказать как мать, чей ребенок уехал в Москву",— смеется главный редактор местного интернет-издания "Сиб.фм" Ива Аврорина. "Можно с уверенностью сказать, что, если бы люди, которые уехали, были здесь, это уже сейчас был бы совершенно другой регион",— повторяет Митрофанов. "Большая часть говорящих и пишущих людей уезжают в Москву и в итоге там ходят на Болотную. Больше половины людей, вышедших на площади в Москве, приезжие",— согласен Мазур.
Однако именно люди, которые живут в этих морозах,— это то единственное, что дает России право называть Сибирь своей территорией, убеждают меня собеседники. "Если здесь вместо сибиряков будут жить китайцы, то Сибирь не будет российской уже через пять лет,— прогнозирует Мазур.— Мы согласны, что недра — это общенациональное, но мы, как наши предки, обеспечиваем здесь проживание для добычи из этих недр, и почему жители цветущего Краснодарского края должны получать больше денег, чем жители Сибири?" "Сделайте что-то, чтобы людей привлекать сюда. Климат — второй вопрос. В нижнем Приангарье люди жили в морозы и находили пищу 400 лет, а сейчас его покидают — не из-за погоды же? — уверен Малов.— Наша Сибирь — край возможностей, воли, простора. Если этот имидж использовать как-то по уму, можно многого добиться. Создание высокодоходных рабочих мест — единственный способ сохранить уменьшающееся сейчас население Сибири. А иначе она колонией как была, так и останется. Только уже, может быть, не нашей".
