Погода
Год назад мы уже писали об истории церкви в Старой Зиме. Сейчас мы вновь возвращаемся к этой теме, с новыми фактами, о которых рассказала городской краевед Светлана Гаврилова.
Когда-то в Зиме было четыре церкви. Свято-Троицкая (бывшая Троицко-Иннокентьевская), расположенная в Старой Зиме – самая древняя из них. Сначала ее построили из дерева. Этот храм, возведенный, говорят, еще во времена Екатерины Второй, в 1772 году, простоял без малого сто лет. На Руси вообще невозможно было представить себе селение без церкви. И место для нее выбирали самое красивое. У многих сел и деревень даже названия созвучны с названием церковных праздников: Покровка, Троицк, Благовещенск.
В 1861-м (год отмены крепостного права в России) зиминцы решили на месте деревянной построить каменную церковь. Возможно, весть об освобождении крепостных каким-то образом повлияла на это решение, хотя в Сибири, как известно, ни помещиков, ни крепостных не было.
Сбор средств на строительство храма продолжался очень долго – 19 лет. Причем пожертвования на храм принимались не только деньгами, но и продуктами – молоком и яйцами (по 30 штук с каждого двора). Так что сверхпрочная кирпичная кладка, замешанная на молоке и яйцах – не легенда, а историческая реальность.
К весне 1880 года сбор денег, наконец, был закончен. Основными, как теперь принято говорить, «спонсорами» стали зажиточные горожане. Но были и исключения. Известен, к примеру, такой факт, что простой крестьянин пожертвовал на храм три тысячи рублей, которые копил всю жизнь. Только имя его для истории не сохранилось. Всего на строительство церкви ушло 30 тысяч рублей. Насколько велика эта сумма, судить сложно. Но вот, например, на бескрайних просторах интернета удалось обнаружить ссылку на документ «Слободской уезд вятской губернии в экономическом и географическом отношениях, 1881 г.». Так вот, если верить автору, то в то время в России за рубль можно было приобрести 26 кг зерна ржи. А грецких орехов на тот же рубль можно было купить всего 1,25 кг. Оно и понятно. Продукт везли издалека. Не то, что рожь. Также одного рубля было достаточно для приобретения 12 рябчиков. Зато чтобы завести корову, требовалась уже десятка.
Участие в строительстве нового храма приняли около трех тысяч человек: одни деньгами, другие своим трудом. Что интересно, в цифрах, касающихся строительства этого храма, упорно, в разных вариациях, появляются производные числа 3. После разрушения старого церковного здания, остатки которого, по свидетельствам жителей, сожгли, новый возвели буквально за несколько месяцев.
В торжественном открытии храма принимали участие прибывший из Иркутска архиерей, духовенство из Кимильтея и Заларей. Оно состоялось в октябре, в праздник Покрова Божьей матери. С того дня и началось богослужение в храме, которое продолжалось вплоть до конца тридцатых годов прошлого века, когда в советской России начались гонения священнослужителей.
Церковь была красивейшим архитектурным сооружением, с ажурными крестами и голубыми куполами с золотыми звездами. Ее окружала великолепная резная ограда. Внутри стены храма расписали иконами, а под потолком повесили тяжелые люстры с многочисленными подсвечниками. В первой люстре было сто пятьдесят свечей. Изготовили и специальное устройство, чтобы поднимать и опускать эти светильники.
Вход в храм, по церковным канонам – через Западные ворота. Были там и еще одни, ведущие на кладбище, через которые похоронная процессия следовала после отпевания усопшего. Кладбище, размером порядка 12-14 соток, было совсем недалеко от храма. Со временем, от старости и отсутствия ухода, могильные камни осели в землю, многие при наводнениях смыло в воду. Но, рассказывают еще очень долго после того, как кладбище перестало существовать, на берегу находили остатки памятников. А священнослужителей и городскую знать хоронили прямо в церковной ограде. Здесь, кстати, до сих пор можно увидеть старые могильные плиты.
Церковь располагалась так, что никто из путников, следовавших по Московскому тракту, не проезжал мимо. Видно ее было издалека. А еще дальше плыл по реке колокольный звон. Говорят, слышно его было за пару десятков километров. Стоит храм недалеко от места слияния двух рек, Ока и Мура. В последней били из-под земли два ключа, не замерзавших даже в сильные холода. В крещенье, когда на улице было порой больше сорока градусов, здесь бурлила вода. Ее и освящали. Говорят, от желающих унести эту водицу домой отбоя не было.
В годы советской власти храм постигла участь большинства российских церквей. Его разграбили, практически всю церковную утварь уничтожили. Во всяком случае, до наших дней не сохранилось ничего. В 1934 году председатель Зиминского ревкома возглавил комиссию «За уничтожение церкви». В то время церковная община насчитывала уже всего порядка 400 человек. Отстоять храм им оказалось не под силу. Громить его начали, ориентировочно, в 1936 году. Сначала сняли колокол. Существует две версии его дальнейшей судьбы. По одной из них, о чем уже рассказывала «Приокская неделя», его увезли, разбили на куски и переплавили. Но есть и другая, менее прозаическая, более таинственная – колокол сбросили на дно Муры, где, возможно, он и лежит до сих пор. По рассказам, раньше это была очень глубокая река. Может быть, тяжелый колокол затянуло глубоко под ил. Иначе как объяснить, что никто из ныряльщиков за долгие годы его так и не увидел. Хотя, конечно, можно объяснить и проще – его действительно просто переплавили. Но это уже не интересно.
Потом разрушили три главы-маковки, которые венчались ажурными крестами, вышибли оконные проемы. Церковные иконы ломали, топтали ногами, жгли. Верующие горожане тайком забирали иконы и книги, а вернее, просто воровали. Ведь уносить их домой было строжайше запрещено. До наших дней дошли воспоминания жительницы Зимы Натальи Перфильевой, которая рассказывала: «Моя мама взяла две иконы: Николая-угодника и «Сорок сорока», а мамина подруга – большую икону Святой Троицы. Через несколько лет они вернули их в Свято-Никольскую церковь».
О судьбе тех, кто принимал участие в разрушении, рассказывали страшные истории. Будто бы почти все рабочие бригады, которую нанимали для такой работы, вскоре один за другим погибли в муках. Остался в памяти очевидцев такой эпизод: один из членов бригады раскопал в церковной ограде руку похороненного здесь когда-то человека, приложил ее к своей и со смехом произнес: «А он верзила, как и я». Через несколько дней ему оторвало обе руки. Мать одного из рабочих, узнав, на какое дело собирается ее сын, запретила ему участвовать в разгроме церкви. Он послушался мать и, говорят, уцелел, один из всех. По имеющимся свидетельствам, именно дочь этого человека и рассказала впоследствии эту историю старосте Свято-Никольской церкви.
Может быть, все это и на самом деле так произошло. Но, с точки зрения убежденных атеистов – такие рассказы, скорей всего, придумывали сами священнослужители или верующие, чтобы убоялись «безбожники» кары господней.
В апреле 1936 года храм передали под нужды Кульпросвета. В церкви устроили клуб. Но, говорят, туда ходило совсем немного народа: не каждый, воспитанный на вере в Бога, сможет плясать под гармошку и петь веселые частушки в священном месте. Тем более что об этом клубе тоже ходили нехорошие слухи. Как будто бы ровно в полночь раздавались здесь непонятные звуки: то конский топот, то глухой звон колокола, то сильный грохот. Поэтому заведение культуры вскоре закрылось.
В 1944 году было решено открыть в храме пивоваренный завод, но и этого не получилось. Потом пытались сделать кожевенный цех. Тоже безуспешно. Еще через два года была попытка разломать здание с помощью машин, но механизмы не справились с творением рук человеческих. Стены не поддались. Поэтому от церкви на время отступились и вернулись к ней в 1956 году. Здание отдали швейной фабрике. В результате швейники построили здесь цех по изготовлению матрасов и телогреек, а потом просто сделали из церкви склад.
В начале 90-х прошлого века храм стали восстанавливать. На просьбы о помощи в восстановлении откликнулись многие предприятия, рядовые горожане.
Надо сказать, что при всем атеистическом скептицизме, присущем нам, «воспитанным в СССР», узнав историю этого храма, начинаешь чувствовать, по меньшей мере, уважение к этим стенам, в прямом смысле повидавшим многое, «изувеченным и опальным», как однажды выразился один из священнослужителей. И горько от сознания того, что ломая храм, разрушали ведь не оплот религии, а, как это обычно бывает, у нас, у русских, губили очередной пласт своей истории. Поэтому очень хорошо, что сейчас он восстанавливается. Наверное, история этого храма – как еще одно напоминание о том, что нельзя стирать с лица земли реликвии. Тогда у нас совсем ничего не останется.
Марина Кулешова
