Погода
Два года назад, 7 мая, Дмитрий Медведев подписал указ, согласно которому нуждающиеся в новом жилье ветераны должны были получить его к 65-летию Победы. Те, правда, кто встал на очередь до 1 марта 2005 года. 12 января 2010 года в этот президентский указ были внесены изменения, снимающие эти ограничения.
Сейчас президент предлагает внести в закон «О ветеранах» поправки, запрещающие отказывать в улучшении жилищных условий ветеранам Великой Отечественной войны, которых не признали малоимущими. Таким образом, в юбилейный год жильё должны получить все ветераны.
30 марта премьер-министр Владимир Путин подписал распоряжение о выделении 34,5 миллиардов рублей на обеспечение жильем ветеранов Великой Отечественной войны в год 65-летия Победы и потребовал от Министерства регионального развития следить за ходом предоставления жилья ветеранам. Министр регионального развития Виктор Басаргин тут же сказал, что многие чиновники за срыв программы «могут поплатиться своим рабочим местом». «Я это впрямую говорю не только относительно чиновников регионального, но и федерального уровня, то есть здесь не будет исключений», – заявил на камеры министр.
Мы так подробно пишем об этих решениях государственной важности сегодня потому, что вчера лидеры молодёжной палаты Читинского района отправились к единственному на всё Маккавеево 95-летнему ветерану ВОВ Фадею Семибратову. Окна вымыть, во дворе убраться…
Для ИА «Чита.Ру» об этом написала Мария Драничникова.
...Вымыть окна старикам
Мы были нацелены на миссию достаточно благородную и похвальную – помочь, чем можем, своим сколоченным в честь 65-летия Победы волонтёрским отрядом. Окна вымыть, во дворе убраться. Шли по селу и обсуждали, как сейчас трудно живётся старикам на грошовую пенсию, как те продукты, которые для нас дороги, для них, наверное, совсем недостижимы. Шли и разговаривали, пока Маша не сказала: «Вот тут кажется. Собак нет, можно заходить».
И мы сразу забыли про окна, которые собирались мыть, и про белье, которое хотели поменять. Только после одного взгляда на ветхий заборчик, маленький обветшалый дворик и полуразрушенную избенку. Какие окна!
- Здравствуйте, бабушка и дедушка! Мы – тимуровцы, помочь вам пришли! - с такими словами входим в маленькое помещение, которое служит и прихожей, и кухней. Бабушка и дедушка, или Вера Ивановна и Фадей Васильевич - тут же, около печки, за маленьким столиком.
- Тимуровцы? - удивляется бабушка. – Я уж все позабыла, помню только пионеров.
- Ну, значит, пионеры!
Выкладываем нехитрые наши гостинцы, выспрашиваем, что нужно сделать (хотя, что в таком убогом домишке ни сделаешь – всё мало будет). Говорят – во дворе дрова неколоты, неприбрано, вот там бы прибраться. А дома всё хорошо, ничего не надо. Всё чисто. Толя, спросив у стариков колун, отправляется с ребятами во двор, а мы по приглашению Веры Ивановны садимся около маленького столика, и она, не дожидаясь наших просьб, начинает рассказывать.
О прошлом. О том, как муж её, сидящий рядом и уже практически не разговаривающий из-за глухоты, ушёл на войну в 41-ом и до последнего залпа 45-го воевал, изредка присылая весточки из разных точек, а она с двумя детьми на руках, работала, добывая вольфрам на Оловяннинских рудниках.
И в не по-стариковски светлых глазах бабушки во время всего её рассказа всё прошлое словно отражается, и вот мы уже сами видим эти серые картины будней тыловых работников, видим неженский труд - добыча руды.
- Но вольфрам же нужен был, – поднимая вверх указательный палец, с важностью говорит Вера Ивановна, - в самолётах из него какие-то запчасти мастерили! А тогда на войну много самолётов нужно было. Вот мы и работали. Замкну ребятишек дома (старшему - три, младшей - полтора) и иду работать, а они сидят, ждут меня. А не работать было нельзя. Все тогда работали.
Отрываясь от воспоминаний, иногда бабушка переключается на сегодняшний день и, совершенно не жалуясь, как будто между прочим, говорит, что у младшего сына, который после войны родился, с работой сейчас проблемы, и что живёт он тоже не абы как, и что если бы не пенсия дедова, то сложно бы ему совсем пришлось.
- Чего он там на своей колбаске (Маккавеевский пищекомбинат – М.Д.) четыре тыщи получает.
Вспоминает про письма, которые муж писал ей с фронта, в которых просил дождаться, воспитывать детей, и что, когда страна победит врага, он обязательно сразу вернётся, и заживут лучше прежнего. Вернулся он в ноябре 1945-го, с осколочным ранением, но живой и долгожданный.
- Писем, фотографий, да и документов никаких не осталось. В 1958 году рудник Белуха закрыли, так наскоро, что ничего после закрытия не осталось. Даже документов, что я там работала. Вот намучалась я потом с нехваткой военного стажа, когда на пенсию пошла.
Послевоенные годы семьи Семибратовых проходили как у тысяч таких же семей: растили детей, работали, поднимали экономику страны. После закрытия рудника, прежде чем осесть в Маккавеево (поближе к городу – детям чтобы учиться) останавливались то в Кличке, то в какой-то деревеньке Дульдургинского района, да не прижились – степи, ветер. А тут сестра жила, да и город близко.
- Приехали, Фадей срубил вот энтот домик, так и живём тут. Уж сорок лет.
На вопрос, как часто к ним приходят врачи, социальные работники или кто-то из поселкового совета, отвечает:
- Давеча упал дед ночью, лицом прям упал, весь лоб себе разбил, всё в крови было. А у меня ни бинтов, ни марли, ничего нету. Ну, беру какой-то платок, дикалоном мочу и прижимаю ему. Так до утра. А там сын пришёл, вызвал. Уж все прибежали, и врачи, и поссовет, все. Дед потом долго ещё ходил с раной этой.
Вдруг дедушка, все это время сидящий рядом и молчаливо, как и мы, внимавший бабушке, что-то пытается сказать.
- Чаво? – спрашивает у него баба Вера. – А-а-а-а, это он интересуется, когда ему костюм одевать, чтобы сфотографироваться. Приходили насчёт вас, говорили, что вы с фотоаппаратом придёте.
- Так мы с фотоаппаратом.
И тут начинается такая важная для наших стариков процедура фотографирования, с надеванием пиджака с медалями, кокетливым перевязыванием платка - «Так получше гляжусь» - и торжественным восседанием на диванчике, застеленном китайским одеялом – подарком из поссовета.
Внуков много, аж целых восемь. Рассказывая о них, показывает современные, аккуратно сложенные в стопочки фотографии с изображениями взрослых молодых людей. «Вот Валя, дочь, это - её дочка – они в Хабаровске, а вот московские мои внучата, свадьба у младшей летом, зовут на свадьбу-то. Ну, куда же мы, старые, поедем. А сами они редко приезжают. Далеко живут».
Старые фотографии достает с неохотцей: «Ой, ну мы там такие страшные, нонче-то качество лучше».
Чёрно-белые фото хранят лица молодых Веры и Фадея ещё довоенных лет. Простенькие одежды, маленькие дети на руках…
«Чаепитие» по настоянию бабушки устроили после работ во дворе. Подмигивая, баба Вера говорит: «Ну что, может, немножко выпьем, у меня имеется заначечка. Дед-то, смотри, как к столу прибежал, учуял, что я добрая из-за гостей, думат, налью»… И смеётся своим добрым беззубым ртом…
… Мальчишки почистили двор, перекололи дрова, сложили их стопками недалеко от входа в дом, мы помыли посуду у бабушки, прибрали на столе, пожелали здоровья и пошли по домам.
Шли молча. Не обсуждая, как сложно ветеранам. Какая у них мизерная пенсия, по сравнению с тем, что они сделали для Родины.
По существу – семья Семибратовых, ветерана и труженицы тыла, которым без малого через три года исполнится сто лет - те самые важные и исчезающие люди, которые всю свою жизнь, помимо основного главного своего подвига, жили, трудились здесь, на забайкальской земле. И до сих пор, несмотря на то, что доживают свой век в практически нищенски условиях, ни словом единым не попрекнули ни правительство, ни депутатов, ни Бога, который в их доме существует в виде календарных иконок на дощатых перегородках между комнатами.
…Мы шли и молчали.
Давайте возьмём пальцы на наших руках и пересчитаем тех ветеранов, которых знаем, тех которые живы. Те, кто из нас в первую очередь назовёт своих бабушек и дедушек – счастливцы, кто соседей – тоже везунчики. Но большинство сможет только вспомнить, что были такие люди, но сегодня их уже нет. А мы одеяла дарим, окна моем… Надо, безусловно, надо - дарить, отдавать хотя бы частицу себя этим людям, но начинать, наверное, нужно с другого. Более важного. Не с окон. И не в только в преддверии праздника.
