Погода
Каждая встреча с интересным человеком — это всегда праздник. Это как открытие новой страны с ее красками и необыкновенными рассветами, реками и невиданными цветами, ее горами и низменностями, домами необычной архитектуры, с людьми, говорящими на другом языке, с совершенно иной культурой, иной природой и традициями. Всегда интересно открывать «новую землю», погружаться в « другой мир». Этот другой мир для меня на сей раз — утонченная, умная, нежная, красивая, мудрая, обаятельная женщина, с удивительно проникновенным тембром голоса и интонацией, которая завораживает, а потому и слушать ее хочется бесконечно.
На лацкане ее пиджака уютно и изящно примостилась роскошная, в виде броши, перламутровая бабочка. Кажется, она недолго отдохнет на ее плече, взмахнет изумрудными крыльями и полетит дальше, в далекие невиданные страны, где еще не бывала. Вслед за моей героиней, которая объехала почти весь мир, а в некоторых странах была не одиножды…
Раиса Лобацкая — доктор геолого-минералогических наук, профессор, действительный член трех общественных российских и международных академий наук. Единственный в России лауреат одной из престижнейших в Китае наград «Групповой колокол», которая дается за большой вклад в развитие экономики этой страны, почетный профессор трех китайских университетов, автор 11 монографий по геологии, автор сборников стихов, очерков, рассказов, повестей, романов, лауреат международного конкурса «Национальная литературная премия Золотое перо Руси», поэтического конкурса «Шедевр», кавалер ордена имени М.Перхина за вклад в развитие ювелирного искусства России, кавалер ордена имени С.Есенина.
Она большой ученый, сделавшая и привнесшая в геологию свои открытия, отдающая ей много сил, энергии, мыслей, посвятившая этой науке свою жизнь. Но все же было и есть в ее жизни еще и то, без чего она не может жить, дышать, работать. Это ее стихи, романы, рассказы… Одним словом, это литература. Она тесно переплелась с ее основной работой, и уже давно одно неотделимо от другого. Строгий и аналитический ум, знания ученого в соединении с полетом фантазии, искренностью и эмоциональностью поэта создали пестрый и причудливый мир стихов Раисы Лобацкой, а философские размышления героев ее прозы о жизни, любви, милосердии, совести и благородстве открывают в нас самих какие-то новые грани.
11 марта на камерной сцене Иркутского драматического театра она проведет авторский вечер под названием «Перо в руке заменит два крыла» в рамках проекта «Автор на сцене», который все более и более набирает обороты и становится популярным у зрителей.
— Раиса Моисеевна, а можно ли научить быть поэтом? Нужно ли художнику, в широком смысле слова, образование?
— Научить нельзя. Но если природа даровала талант, влюбленность и вдохновение, то овладеть тем искусством, к которому человек стремится, можно. Однако «образование в широком смысле» необходимо всегда.
Я не считаю себя великим писателем, здраво оцениваю свои возможности и свои достижения, но хочу сказать, что если бы я выбрала не геологию, а литературу своей профессией, то, конечно, добилась больших успехов и в ней. Но я не выбрала, поэтому имею то, что имею. Если все же говорить о моей специальности, то в ней я достигла многого и, как мне кажется, внесла значимый вклад в науку. Моими трудами пользуются другие ученые, а научные находки имеют хороший уровень в теоретическом и практическом плане. Что касается литературы, то никогда не скажу, что я в ней дилетант, непрофессионал. Профессионализм по определению обязан присутствовать в любом творчестве. Творчество — это большая ответственность. В творчестве нельзя быть дилетантом, это звучит оскорбительно. Чехов говорил, что слово «дилетант» неплохое, но есть прекрасное русское слово «любить», и есть не менее прекрасное слово «любитель». Но любитель любителю рознь, и если человек что-то создает, он обязан делать это профессионально.
— Что является первым позывом, потребностью о чем-то написать?
— Потребностью сесть у компьютера всегда являются размышления, переживания, переосмысление своей и чужих жизней, философское осмысление тех или иных реалий, событий. Непосредственным толчком может быть даже мимолетный разговор, упавший на уже «взрыхленную почву». Если что-то представляется значимым, интересным для меня и других, тогда рождаются рассказы или более крупные произведения. А что касается стихов, то их рождение обычно спонтанно. Толчком к стихам нередко является проза, когда для выражения мысли прозаический язык оказывается недостаточным, когда необходим взгляд «из зазеркалья». Я пишу стихи тогда, когда о чем-то сложно сказать прозой. Стихи — это ведь не слова, собранные в рифмованные строки, а образы, у стихов выразительный потенциал больший, чем у прозы. Иногда бывает, что стихи, вкрапленные в прозу, потом начинают жить своей собственной, обособленной жизнью. Это может быть и такое стихотворение, на котором потом выстраивается вся фабула прозы. Так было с романом «Закон Гераклита», когда, оттолкнувшись от своего немудреного, давно написанного стихотворения, я нанизала на него целый роман. Когда мне потребовалось показать трагедию землетрясения в Спитаке, я вспомнила о нем и как на стержень нанизала характеры, любовь, события... «Такая круглая Земля/Уходит вниз за горизонт/ И с ней цветущие поля/ И неба ярко-синий зонт…»
А второй роман, «Строгий портрет в высоком кресле», складывался иначе, и то, «о чем радею», в нем совсем иное. Он о том, что все мы говорим на одном языке, казалось бы, слушаем друг друга, но не слышим. Есть ситуации, когда люди не умысла злого ради, а по недомыслию и непониманию, так, походя, наносят глубокие раны своим друзьям, близким и даже этого не замечают. А люди все разные. Кто-то проглатывает и живет дальше, а кто-то носит обиду в сердце всю жизнь, а потом «тригер» срабатывает, и это вызывает целый обвал драматических событий, погребающих под обломками жизни и судьбы. Мне показалось, что обо всем этом можно написать и героями сделать творческих людей, а из творческих людей мне ближе всего художники, я живопись люблю. Вот я взяла и написала такой роман «о мере непонимания, переживаниях и расплате за это», а в качестве главных героев взяла двух заклятых друзей-художников.
— А может ли искусство как-то влиять на человека, делать его лучше?
— На этот вопрос уже давно и великолепно ответил писатель Глеб Успенский своим рассказом «Выпрямила». Рассказ о сельском учителе, забитом и заезженном жизнью. Волею судеб он попадает в Париж, идет в Лувр, и на него сразу «обрушивается» Ника Самофракийская, которая там стоит в холле Лувра, он идет дальше и чувствует, что в нем что-то происходит, он словно оживает, выходит из забытья, сна, анабиоза, и ноша, которую он тащит всю жизнь, падает с его плеч. А возле Венеры Милосской, восхитившись таким невероятным совершенством, он вдруг почувствовал, что и его душа уносится в какие-то невероятные выси. Соприкосновение с шедеврами искусства его преобразило. Он, согнутый жизнью маленький человек, в этом пространстве искусства почувствовал себя Человеком. Оно его выпрямило и в буквальном смысле подняло с колен. Вот для чего искусство и какова его сила!
— О ком вы вспоминаете с благодарностью, кем этот человек был в вашей жизни?
— В моей жизни таких людей было много, некоторые и до сих пор присутствуют в ней. Когда я училась в университете на геологическом факультете, у нас был преподаватель Виктор Давыдович Мац. Он был старше нас, студентов, на двадцать лет, был умен, образован, благороден, очень красив. Все девчонки были в него влюблены. Как-то мы поехали на практику в Прибайкалье. И там я его «покорила». Не красотой и станом, конечно, а совершенно случайно прорвавшейся эрудицией! Ничем другим его покорить было нельзя. Только ум был для него высшим критерием оценки человека. Мы шли по учебному маршруту, и он начал задавать вопросы, чтобы на практике услышать от нас то, что мы изучали в теории. Все завороженно смотрели на груды камней, молчали, и что-то более или менее вразумительное пролепетать смогла только я. Потом он задал еще вопрос и еще, и опять только у меня хватило смелости на ответ.
Видимо, он про себя сделал выводы, и когда через две недели уезжал в экспедицию в Саяны, он взял с собой четверых парней и меня. Мы тогда очень сильно подружились и дружим до сих пор. Сейчас ему 85 лет, он живет в Израиле. А тогда, во времена моей молодости, в 80-м году, когда я уже защитила кандидатскую диссертацию, он пригласил меня работать на кафедру в Иркутский политехнический институт (сейчас технический университет). Именно он оказал на меня огромное влияние в профессиональном и человеческом плане. Красивый, эрудированный и глубокий человек, большая личность.
Долгое время я дружу с семьей моего научного руководителя Семена Иойновича Шермана. Он работает в академическом Институте земной коры. Это человек с тонким и глубоким знанием научного предмета, которым я занимаюсь всю жизнь, — геотектоники. Он один из основателей научной школы тектонофизики. Он и его жена Светлана Васильевна Лысак, известный ученый, к сожалению уже ушедшая из жизни, сыграли одну из важнейших ролей в моей научной судьбе. Для меня это был очень гармоничный союз, красивая во всех отношениях пара. Между ними было полное взаимопонимание, эти люди пронесли свою большую любовь через всю жизнь. Во всех своих жизненных и профессиональных ипостасях они были примером для подражания.
Несомненно, корни каждого человека — это его семья. Мой папа, рано ушедший из жизни, книгочей и романтик, сформировал в детстве круг моих предпочтений. Я могу перечислить еще многих людей, но это займет много времени.
— Почему людей тянет к творчеству?
— Сам процесс творчества — мощный инструмент совершенствования, он гранит человека как кристалл, раскрывает, совершенствует его. И, мне кажется, люди всегда стремятся как-то выразить себя и одновременно понять других. Для реализации этих задач нет лучшего способа, чем творчество. Люди в творческом процессе словно сбрасывают кокон и преображаются. Творчество всегда обогащает и самого автора, и тех, кто с ним соприкоснулся. В этом мне видится его предназначение.
Беседовала Лора Тирон, «Байкальские вести»
Окончание следует.
