Погода
Непростые взаимоотношения горсовета и мэрии по-прежнему в центре всеобщего внимания
Взаимоотношения эти возникли далеко не вчера. Лет двадцать назад демократические бури сотрясали властные городские структуры куда сильнее нынешних коллизий.
О демократии, выборах, о том, как рождался нынешний горсовет, мэрах, политике и многом другом мы беседуем с зампредседателя Народного Хурала Александром Кореневым.
— Александр Степанович, четверть века назад вы занимали пост первого секретаря горкома, то есть были самым главным чиновником в городе. Как складывались тогда отношения с главой городской администрации?
В 1986 году я был избран секретарем горкома партии, занимался всеми вопросами жизнеобеспечения Улан-Удэ, жилищно- коммунальным хозяйством, строительством, транспортом, экономикой, подготовкой города к зиме. Горком партии находился на третьем этаже мэрии (вообще мэрия тогда умещалась в одном здании на площади Советов), администрация горкома вместе с отделами составляла всего 27 человек. Политической жизнью города занималась 2-й секретарь горкома Раиса Ринчин-Нимаевна Хориноева. В ее подчинении были здравоохранение, образование, культура, словом, вся социальная сфера. Мы пришли работать одновременно и почти одновременно через четыре года и ушли. Замечу, нас избирали делегаты пленума городского комитета партии тайным голосованием. Никаких споров с горисполкомом, которым руководил Кукшинов, тогда не было, все решала партия, делить нам было нечего, и вообще работа во власти была менее политизированной. Опять же горком был коллегиальным органом, все решалось сообща, все советовались друг с другом, значит, меньше была вероятность ошибки. Сегодня за все в городе отвечает один мэр.
Тогда вместе с замгорисполкома Сергеем Тиминым мы строили теплотрассу в Октябрьском районе, ТЭЦ-2, водовод в районе моторостроительного завода. Занимались реконструкцией Улан-Удэнского мясокомбината, который оказался в тяжелом положении. Выход нашли в том, что раздали холодильные установки предприятиям города и те за счет собственных средств их ремонтировали в кратчайшие сроки. Помню, было задействовано десять предприятий, которые по призыву партии тем самым поддержали работу крупнейшего гиганта республики, каким был мясокомбинат. Работа в горкоме дала мне уникальный опыт, мировоззрение, и в этом мне много помогала Раиса Ринчин-Нимаевна. Я ведь пришел с производства, знал только свое дело, а она на тот момент уже имела за плечами партийный опыт второго секретаря Советского райкома, разбиралась во многих вопросах, была более эрудированной. Я с ней часто советовался.
Можете себе представить, что тогда перед секретарем горкома, который отвечал за экономику города, каждый месяц отчитывались все директора заводов. Как я себя чувствовал, когда с отчетом ко мне приезжал директор ЛВРЗ, у которого я вчера был в подчинении. Директор ЛВРЗ тогда был очень крупной фигурой в городе, членом бюро обкома, а не каждый директор даже крупного завода был тогда членом бюро обкома. Позже меня избрали первым секретарем горкома, а Хориноева оставалась вторым.
— Как вы считаете, почему первым лицом города выбрали именно вас?
— Вы знаете, я никогда не мечтал стать мэром или политиком. Большую часть жизни посвятил производству, люблю производство, на родном заводе прошел все ступени карьерной лестницы, от слесаря до директора. В те годы ЛВРЗ был очень важной величиной для Бурятии. Представьте себе, завод строил для своих рабочих дома, получал на эти дома паспорта готовности к зиме, ремонтировал детские сады, школы, полностью содержал парк им. Орешкова с фонтаном, решал все социальные вопросы, то есть завод был не просто производством, а соцгородком, а его директор — мэром для этого соцгородка.
— Почему вы вернулись на завод?
— Мы с Раисой Ринчин-Нимаевной ушли практически одновременно. Начались реформы, перемены. Горком из здания нынешней мэрии переехал в обком (здание Народного Хурала). Тут как раз директор ЛВРЗ Николай Алексеевич Астапенко был избран председателем комитета по промышленности Верховного Совета БурАССР, а меня заводчане попросили вернуться. Это был 1990 год. На волне демократии в моду входили повсеместные выборы. Я тогда сказал: если меня министерство поддержит, пойду на выборы. Выбирали всех, даже бригадиров на предприятиях. Начальниками цехов становились вчерашние слесари, без опыта работы, мировоззрения, они приходили и заваливали все дело. Не зря совсем скоро от такой практики вынуждены были отказаться.
— В 1989 году председателем Верховного суда Бурятии был избран Анатолий Хориноев, вы помните, как это было?
— В то время назначение председателя Верховного суда Бурятии проходило достаточно спокойно и, я бы даже сказал, незаметно. Это сейчас все живут в ожидании назначения председателя Верховного суда Бурятии как важного события в жизни республики. Тогда это была не политическая фигура. Да, я знал, что Анатолий Орхокович является мужем Раисы Ринчин-Нимаевны, но не придавал этому большого значения. Вообще в те годы жизнь чиновников была проще. Это сейчас за каждым шагом руководителя пытаются усмотреть какой-то подтекст, а тогда все находилось под контролем партии, были нормальные рабочие отношения. Заметное противостояние в городских структурах началось, когда председателем горсовета был избран Валерий Яковлев, а Кукшинов был главой горисполкома.
— В тот период у вас с Кукшиновым сложился, говоря современным языком, тандем.
— Когда я пришел в 1986 году в горком, главой города был Владимир Агалов. Виктор Кукшинов был председателем исполкома Железнодорожного района, уезжал на учебу в высшую партийную школу при ЦК КПСС, но когда Агалова пригласили в правительство, Кукшинова отозвали с учебы, и он стал главой горисполкома. Он хорошо справлялся с работой. Кукшинов стал первым главой города, которого сняли. Уже тогда в работе города начались не деловые отношения, а политические игры. Слухов на тему «почему сняли Кукшинова» было много. Может, где-то Кукшинов покритиковал Потапова, а в нашей системе, если покритикуешь, начинаются проблемы. Все стало зависеть не от деловых качеств, а от того, кого ты поддерживаешь. Шаповалов имел неосторожность заявить, что он хочет стать президентом, Леонид Васильевич увидел в нем своего оппонента и тоже развернул в отношении него кампанию против первого всенародно избранного мэра. Когда Кукшинов пошел на выборы мэра в 1998 году, я его поддержал.
— Были ли, кроме Айдаева, другие реальные кандидаты на пост мэра?
— Мэром стал бы любой, на ком остановил свой взгляд президент республики. Что касается кандидатуры зампредседателя правительства Евгения Матвеевича Егорова на этот пост, об этом широким массам было неизвестно. Официально свою кандидатуру он не выдвигал. Я его лично хорошо знал и могу сказать, что это был достойный управленец, с хорошими деловыми качествами. Мне кажется, на него эти выборы сильно подействовали, на этом поприще он и заболел. Мэром Улан-Удэ могли бы стать Егоров, Прокопьев, Яковлев, кто-то еще, если бы президент выбрал их.
— Что вы думаете о введении в городе института сити-менеджера?
— Наверное, нынешними реформами власть хотела сделать лучше, привлечь в управление профессионалов, возможно, избежать затрат на проведение дорогостоящих выборов. С другой стороны, сити-менеджер, в отличие от мэра, не будет отчитываться перед людьми, а оказалось, что наш народ требует отчета, общения. Безусловно, горсовет и администрация города должны быть двумя равнозначными ветвями власти. Мы же помним, когда министры или главы района были депутатами Народного Хурала, сами принимали законы и сами их исполняли, это было в корне неверно. То же самое произошло, когда горсоветом руководил заммэра по работе с горсоветом. При Голкове все встало на свои места. Однако в работе новой системы «сити-менеджер — председатель горсовета» все будет зависеть от того, насколько эти личности проявят дипломатию, хотя без ошибок, как в любом новом деле, наверняка не обойдется. На прошедшем недавно в Улан-Удэ заседании ассоциации сибирских и дальневосточных городов мэры городов много об этом говорили, но не пригласили ни одного реально работающего сити-менеджера, который бы поделился своими проблемами, рассказал, какие трудности он испытывает.
По логике вещей, структура администрации со всеми замами и специалистами должна как бы автоматически перейти от мэра к сити-менеджеру. Посмотрите на российское правительство: все наши бывшие министры после отставки никуда не ушли, а стали советниками или помощниками президента России. Специально под бывшего главу минздравсоцразвития Татьяну Голикову сделали должность помощника по вопросам социально-экономического развития Южной Осетии и Абхазии. Бывший глава минобрнауки Андрей Фурсенко стал помощником по вопросам научных фондов и грантов, бывший глава минкомсвязи Игорь Щеголев занимается теперь как помощник президента вопросами IT-технологий.
В отношениях «мэр — сити-менеджер» главный всегда будет тот, кто распоряжается финансами, а финансы остаются у сити-менеджера. Он осваивает бюджет, определяет, образно говоря, где какую трубу мы будем сегодня ремонтировать. Ровно двадцать лет назад в городе была та же ситуация. Кукшинов был главой горисполкома и председателем горсовета. Когда разделили полномочия, он пригласил на пост главы горисполкома Абрамова, но оказалось, что финансами заведует совсем не председатель горсовета, хоть он и сидит на третьем этаже, а глава горисполкома. Началось противостояние, и Абрамов вынужден был уйти.
— Спасибо за беседу!
Татьяна Никитина.
