Погода
Владимир Захаров – о своем театре танца «Гжель»
Одним из самых ярких событий фестиваля «Сияние России» многие зрители назвали выступление всемирно известного Московского государственного академического театра танца «Гжель» в Ангарске и Иркутске. На прошлой неделе коллектив дал два концерта, а его руководитель, выдающийся балетмейстер, народный артист РФ Владимир Захаров провел мастер-классы для иркутских хореографов и студентов. Блестящая техника танца и великолепные костюмы «Гжели» имели, без преувеличения, грандиозный успех и множество восторженных откликов. Некоторые даже говорили, что во время номера «Сирень» они ощутили запах этих цветов, а от танца «Гжель» в зал словно повеяло прохладой. Накануне выступления в Иркутске Владимир Захаров встретился с журналистами и рассказал, как ему удалось создать свой коллектив.
Костюм приснился во сне
– Владимир Михайлович, как вы решились открыть свой театр танца?
– Я был молодым хореографам, а в Москве никуда не пробиться, и я решил начать все с чистого листа. Создал на общественных началах новый, единственный в столице кооперативный театр танца «Гжель». Взял безумную ссуду в банке и до сих пор думаю, что без божьей помощи здесь не обошлось, не понимаю, как мне дали столько денег. Собрал 60 человек артистов, за четыре месяца сделал программу, которая называлась «Здравствуйте, люди добрые», на основе народных промыслов России.
– Театр танца в сочетании с народными промыслами – весьма необычная идея…
– В то время я уже лет 12 сотрудничал с Ленинградским мюзик-холлом, и там одной из моих работ была «Сказочная гжель». Это не тот вариант, который сейчас идет в нашей программе, не в тех костюмах, но основа та же. Так вот, когда мюзик-холл приезжал в Москву, билет стоил 3 рубля, а зрители говорили: 2,50 – за «Гжель» и 50 копеек за все остальное. И я понял, насколько эта новая хореография на отечественном материале востребована. Тогда же, в 1988 году, я проехал по России и познакомился с народными промыслами. Журналисты и балетные критики потом говорили, что Захаров «попал в десятку». Моей задачей было через тот материал, который заложен в изделиях русских умельцев, через костюм, через мелодику, через создание новой музыки и хореографических образов выразить русский характер. Сначала заиграла бело-голубая симфония «Гжели». Потом в театре в хореографических композициях ожили хохлома, жестово, дымковская и богородская игрушки, золотое шитье, ростовская финифть, костромская скань и так далее. И вы не представляете, какое это произвело на зрителя впечатление. Был громадный успех, потому что зрителю, кроме хороводов, видимо было нужно некое философское осмысление, например, через «Хохломскую карусель» – создание духа ярмарочного веселья, через «Царство финифти» – воспевание времени императрицы Елизаветы Петровны, которая сама любила исполнять русские танцы, приглашала крестьян на балы.
– Как вы придумали в этом танце такие замысловатые костюмы с люстрами на голове?
– Они приснились мне во сне. Я редко что-то придумываю. Собрал четырех художников, с которыми мы работаем, и рассказал им свой сон, не знаю, смеялись они или нет, но, в конце концов, мы сумели сделать эти люстры с электроламповым заводом, когда танцовщица дергает за правую серьгу, она загорается, а за левую – выключается. Кстати, совсем недавно мы открывали этим номером чемпионат мира по художественной гимнастике. Обычно мои номера это не просто танцы, а некие хореографические миры, царства, где, например, летает птица-гжель и дарит людям мир. Всего у нас 16 программ и 138 танцев.
– И все танцы вы ставите сами?
– Да, это театр одного хореографа. Кстати, мы работаем не только с народными танцами. Когда я создавал театр, то решил подстраховаться. Ведь если в столице работает ансамбль Моисеева, Краснознаменный ансамбль, «Березка», страшно провалиться. И я сделал современную программу, учитывая свой пятилетний опыт работы в Лейпциге, где вел классический танец во Фридрихштатпалас, ставил там различные танцы: «Кувшинки», «Русская гармонь». И я создал для «Гжели» программу в стиле мюзик-холла «Мы вам дарим любовь». Мне многие известные хореографы говорили: не получится у тебя, не могут артисты балета работать в противоположных стилях. Но пять лет назад мы возили эту программу в Голливуд, и были шикарные отзывы, в прессе говорили, что мы ни в чем не уступаем бродвейским коллективам.
Творческие корни
– У вас, наверное, очень творческая семья? Говорят же, что истоки таланта нужно искать в детстве.
– Я простой деревенский парень, вырос в селе Мурзицы Нижегородской области. И мне природа и эта земля много дали, ведь уже в первом классе я поставил свой первый танец «Запрягу я тройку коней». Потом, когда мне было девять лет, мы уехали в небольшой прибалтийский город Неман, там был Дом пионеров, где я ходил в разные кружки. Кстати, стихотворение «Драмкружок, кружок по фото, мне еще и петь охота» – это про меня. Я окончил музыкальную школу по фортепьяно, неплохо пел, но все же перетянула хореография. В 14 лет поступил в училище культуры, в 15 лет поставил свой первый балет, а в 17 лет уехал в Калининградский институт культуры, затем продолжил обучение в Ленинградском государственном институте культуры. А что касается генов, у нас был талантливый род. У папы12 братьев и сестер, старший пел с Шаляпиным в Казанской опере. Его сестра была примой в большом театре, а потом заведующей вокального отделения Московской консерватории, восемь лет пела в Ла Скала, где дирижером был Сканини.
– Но ведь ваша «хореографическая империя» не ограничивается театром танца?
– Да, одного коллектива мне показалось мало. 12 лет назад я открыл сначала балетную школу, а через два года она стала государственным хореографическим училищем. У нас уже четвертый выпуск, и каждый раз я издаю DVD отчетного концерта. Кстати, ни одно училище страны этого не делает. И Российский дом народного творчества уже несколько лет проводит на нашей базе семинар, и я показываю хореографам все и разрешаю снимать, потому что пусть лучше они это повторят грамотно, чем напридумывают безграмотно. Кстати, через шесть лет существования кооперативного театра, в 1994 году, Юрий Лужков предложил театру стать государственным. Поэтому все учреждения, которыми я руковожу: и училище, и институт танца, ректором которого я являюсь, и театр – бюджетные. Это, действительно, целая империя – уникальный культурно-образовательный комплекс, единственный в стране и в мире. Кстати, итальянцы и сирийцы сейчас заключают с нами договоры, чтобы открыть в этих странах филиалы. В Генуе открыли хореографическое училище, наш театр классического балета приехал поработать у них. В 2004 году я получил за свои учреждения первую Государственную премию, а в прошлом году мы получили вторую, уже за театр. Такого комплекса я желал бы в каждой области, где мы бываем с гастролями театра. Нужно же, чтобы все было на высшем уровне, искусство не терпит фальши и подделки, но на это нужны средства.
– А вы поможете иркутской хореографии «встать на ноги»?
– Я могу помочь специалистами, ведь у меня в институте очень много талантливых студентов. Если очень захотеть, то все получится, ведь я один, без всякой поддержки, создал три учреждения. А у меня нет богатых родителей, меня никто никуда не проталкивал.
Секрет – в работе
– Вы недавно открыли еще и театр классического балета. Зачем?
– В этом году выпускницы нашего училища на Международном конкурсе балета в Италии заняли весь пьедестал почета. Это удивительного таланта девочки, одну пригласили в «Ла Скала», другую в «Гарнье Гранд Опера», третью взяли в Большой театр. Но при своем даровании они совершенно не знают жизни. И я подумал: что же я их отдаю, таких талантливых? И решил создать театра классического балета, в котором мы танцуем не известные балеты, а полузабытую и забытую хореографию.
– Как вы думаете, в чем секрет вашего успеха?
– Есть много секретов, но главный из них – нужно очень много работать. Кроме того, необходимо, чтобы в коллективе был хороший климат. А у нас такое взаимопонимание и любовь, что на работу мы ходим, как на праздник. Мои ребята чувствует мою строгую взыскательность и мой профессиональный настрой, но при этом знают, что я их обожаю и все делаю для того, чтобы они жили хорошо. Я буквально живу каждым из артистов. У меня 70 человек из балета, 136 студентов, 110 учащихся, а еще артисты, солисты. А в институте 46 профессоров и доцентов, ведь у нас 13 кафедр. Там ведь не только хореография, но и прикладное искусство. У меня единственный вуз, который выпускает театральных гримеров с высшим образованием. Есть кафедра фортепьяно, баяна, с этого года хочу открыть кафедру гармошки, кафедра эстрадного вокала. Кстати, в штате театра у меня четыре певца и четыре певицы. А в дальнейшем мечтаю сделать проект «Молодые голоса России».
– Как вы относитесь к современной хореографии?
– Все имеет право на существование, но нужно иметь чувство меры и вкуса, чтобы она возвышала человека и показывала его красоту. Огорчает, когда начинается обезьянничество, а за русский танец хореографы не берутся, я уже не говорю про сибирскую манеру, потому что это сложно. У русского танца особая выходка, этому нужно учить. Мы, русские, самые умные и самые красивые, мы нужны во всех странах, потому что украшаем жизнь.
– Что же мы сами так плохо живем?
– Может быть, потому что недооцениваем самих себя? Во всем мире восторгаются нашими песнями, нашими танцами, и только мы не любим свое народное искусство. И когда мы копируем свободную хореографию, над нами смеется весь мир. Посмотрите на Тыву, Башкирию, Татарстан, Дагестан. Они берут весь пьедестал почета на фестивалях, а почему? Потому что сохраняют свою национальную идентичность, и этим интересны всему миру.
Автор: Елена Орлова
Фотограф: Николай Рютин
