Погода
Комедия по-чеховски… Она с самого начала, с первых сцен, и развивается как комедия –- подтрунивающие друг над другом персонажи, молодые мужчины и женщины, собравшиеся в одном обществе на этакий дружеский «междусобойчик». И подтрунивают не только словесно, как нынче говорят –- прикалываясь друг над другом, но и, если можно так выразиться, поведенчески, -- жестом, мимикой, -- как в жизни, как в почти любой нынешней компании, где все свои. Мужчины говорят комплименты женщинам, но уже видны какие-то градации: одной подчеркнуто симпатизируют, другую несколько отодвигают в тень, что ее не может не задеть…
И все же поначалу это выглядит достаточно невинно, и все эти взаимоотношения, словечки, посылы –- как теннисный шарик, что мечется от одного игрока к другому, не причиняя особой боли.
Однако в какой-то момент ниточки связываются в узелки, а узелки запутываются и затягиваются сильнее и сильнее. Компания, в которой верховодит молодая и свободная (поскольку –- вдова) генеральша Анна Петровна Войницева (артистка Надежда Савина), включает также ее взрослого сына Сергея с женой Софьей (артисты Алексей Орлов II и Анна Дружинина), учителя Михаила Платонова с женой Сашей (артисты Василий Конев и Анастасия Муратова), представителя «старшего поколения» Ивана Ивановича Трилецкого с сыном Николаем (артисты Андрей Винокуров и Олег Матэрн)… Кто еще? Заглядывает к ним на огонек и некая «городская сумасшедшая» Марья Ефимовна Грекова, молодая и совершенно шизоидная особа (артистка Анастасия Пушилина), и «черный человек» Исаак Венгерович (артист Егор Ковалев). Позднее появится на поле действий и цыганистого вида конокрад Осип, который чуть не становится киллером (артист Дмитрий Акимов)…
Что же происходит? На фоне того, что ничего особенного вроде бы и не происходит, никакого сюжета в привычном виде, -- происходит нечто такое, что заставляет нас, сегодняшних, почувствовать себя стоящими перед зеркалом. Ну, прежде всего, встает во весь свой рост главная российская беда –- пьянство. В спектакле напиваются практически все, за исключением прислуги Кати (артистка Ярослава Александрова), сумасшедшей Марьи да Венгеровича и конокрада. Ну, женщины, разумеется, менее выраженно, но определенный градус таки достигается.
И начинается большая охота женщин на сердцееда Платонова. Да, он не лишен мужского обаяния и не отличается, думается, строгостью нравов. И теперь все, что наговорил он кому-то из женщин в начале истории, наговорил, скорее всего, машинально, по привычке дамского угодника и волокиты, -- все теперь возвращается к нему неизбежным, навязчивым бумерангом. Дамы, как сговорившись, по очереди и вне всякой очередности наперебой предлагают ему самих себя, и от каждой он, не особенно прикидываясь, старается сначала отделаться, затем уступает… Одна из его возлюбленных предлагает уехать с ней, чтобы начать новую жизнь (для этого ему нужно бросить жену, а ей –- мужа), другая –- остаться, но продолжать с ней отношения… Это –- в ближайшей перспективе, а пока –- свидания с той и другой в одну ночь, и сумасшедшая Марья Ефимовна –- претендентка в придачу…
Вот и оборачивается чеховская комедия -- трагедией по полной программе. Страдают, как поглядеть, все: обманутый муж Войницев, обманутая жена Саша; Софья, с которой Платонов не поехал прочь отсюда; генеральша, которая «не дожала ситуацию»; городская сумасшедшая Марья Грекова; страдает и сам Платонов –- ну кем, скажите, должен он себя чувствовать после всего этого? А ведь он, по всему контексту пьесы, -- человек незаурядный: одаренный интеллектом и душой, внешне –- обаятельный и харизматичный и в общении –- острослов, человек тонкий, быстроумный. Не зря же в конце концов в него влюбляются женщины, и не такие же они все поголовно дуры.
Но что-то, видно, случилось в общем механизме его души, какой-то надлом, сбой, диссонанс произошел, раз так наперекосяк пошла судьба. Да и судьба ли это –- или просто временное затмение ума, глупое стечение обстоятельств, нелепость, которую надо было пережить, из которой вовремя выскочить, пока не разыгрались вокруг те самые трагедии?
Но –- не справился, не успел…
И вот –- жена Платонова Саша травится, Софья стреляет в Платонова: делает за него то, что он не решился сделать с собой сам… Даже конокрад Осип пострадал, можно сказать, ни за что (или за старые грехи?) –- забили его местные жители…
Чем ближе к финалу спектакля –- тем больше чувствуешь ту безысходность, в которой погрязли персонажи пьесы. Погрязли, как муравьи в застывшем янтаре. А зрителя поражает, прежде всего, тот факт, что написал пьесу девятнадцатилетний человек. Да, Чехову тогда было всего девятнадцать. Откуда, как он мог знать то, чего он – по своему жизненному опыту –- еще не мог знать? Откуда он знал, что переживает уязвленная женщина или обманутый мужчина? Мог ли Чехов любить людей такими, какими их показывает? Мужчин, женщин? И отчего они такие –- без царя в голове, без всего святого в душе? Кто они, жертвы обстоятельств –- или так им и надо, получают по заслугам?
Но как бы то ни было, а Чехов написал эту вещь, обнаруженную лишь через двадцать лет после его смерти. И стало ясно, что из нее, как из первоматерии, выросли практически все его более поздние пьесы. И не только его, чеховские, «Чайка» и «Дядя Ваня» -- родом из «Безотцовщины», но и вампиловский Зилов, похоже, -- прямой потомок Михаила Платонова, и он, со своим умом, обаянием (но и цинизмом тоже!) запутался в женщинах и друзьях, между правдой и ложью…
Удивляет и другое: на сцене в этом спектакле артисты из самого молодого состава, и тем не менее они ведут этот сложнейший спектакль уверенно и продуманно. Тот же Василий Конев, исполнитель роли Платонова, гораздо моложе своего персонажа, но как убедительно показывает внутреннюю динамику персонажа, его падение от обаятельного учителя к опустившемуся обманщику, который, кажется, уже не верит самому себе.
Как хороши молодые актрисы Надежда Савина, Анна Дружинина, Анастасия Муратова, нашедшие для своих героинь характерные черты, делающие их непохожими одна на другую. И даже герои второго плана, такие как Венгерович или Осип, достаточно колоритны и запоминаются зрителю. Правда, на мой взгляд, слишком переигрывает Анастасия Пушилина, и хотя никто не определял грань сумасшествия ее героини Марьи Грековой, она все-таки выглядит порой не как психически больная, а как прикидывающаяся больной, излишне кривляющаяся. Могла она быть такой на самом деле или нет –- судить не берусь, но на сцене, тем более на камерной, где сплошные «крупные планы», –- раздражает.
Однако, как показывает практика, спектакль, запущенный в прокат, обычно еще дорабатывается по ходу дела, по мере его обживания на сцене и проверки на зрителе. Каждый актер как бы уточняет акценты, выверяет каждый жест, интонацию, пусть даже спектакль в целом принят режиссером.
Кстати, уверена: работа с таким опытным педагогом, как Владимир Петрович Поглазов (напомним –- профессор Щукинского института, а в данной работе –- режиссер-постановщик), наверняка не прошла для артистов охлопковской труппы бесследно. По каким-то деталям и по концепции спектакля в целом, по работе всего актерского ансамбля это видно уже сейчас.
Что еще хочется добавить –- так это сказать об ощущении, которое приходит в финале. После того как удается опомниться и прийти в себя после увиденного, а зритель поначалу даже хлопать в ладоши не в состоянии –- так убийственна философия спектакля, показывающего нам, как часто мы сами, идя на компромиссы, безнадежно запутываемся в неправде… так вот, как только приходишь в себя –- появляется желание посмотреть спектакль еще раз. Посмотреть –- с тем, чтобы более внимательно, уже понимая, что к чему приведет, отследить те первоначальные ниточки-связи, которые потом во что-то перерастут. И может быть, это поможет лучше понять все то, что Чехов через постановочную группу театра хотел сказать всем нам –- о нас.
Любовь Сухаревская,
