Иркутские эксперты рассказали, будет ли осеннее голосование протестным

Эксперты считают, что протест, подобный тому, что сейчас разворачивается в Хабаровске – серьёзный сигнал для федеральной власти. Это форма обратной связи от населения к руководству страны. Но вряд ли он может принести ощутимую пользу самому региону. Об этом свидетельствует опыт Иркутской области.

«Протест в Хабаровске – это безусловно, сигнал для федеральной власти о наличии серьёзных проблем, - считает политический консультант Илья Щеголихин. - Тот факт, что тема была с энтузиазмом поддержана в других регионах, говорит о том, что это системные проблемы. Протесты в данном случае – это форма обратной связи от населения к власти».

Иркутская область тоже считается протестным регионом. В 2015 году здесь выбрали губернатором представителя КПРФ Сергея Левченко. Однако при некоторой внешней схожести условий, ситуация в области изначально складывалась иначе.

«Есть протест как сигнал, а есть – как форма работы»

«Как у нас появился свой протестный губернатор? - задаётся вопросом Илья Щеголихин. - Парадокс Приангарья в том, что здесь очень много денег. Но все они сконцентрированы в руках очень маленькой группы людей. При этом средний уровень жизни остаётся низким. Конечно, люди озлоблены. Потому что их, по сути грабили, и грабили много лет. При этом в регионе на протяжении долгого периода времени был очень слабый политический менеджмент, было допущено много грубых ошибок в управлении. Как результат - один из самых протестных регионов в стране».

На этом фоне в 2015 году стартовала конфликтная и ресурсно-обеспеченная предвыборная кампания. Протест в регионе щедро финансировался и подогревался в результате сговора иркутских олигархов.

«Есть протест как сигнал, а есть протест - как форма работы, - делает вывод Илья Щеголихин. Иркутская область столкнулась со вторым вариантом. Что получили в итоге рядовые жители Приангарья каждый убедился сам».

«История губернаторства Левченко - это удивительная история политика очень удачливого и одновременно, категорически неэффективного в качестве управленца, - говорит политолог Сергей Шмидт. - Левченко повезло с победой. Левченко повезло и с наполнением бюджета. В полную мощь заработала Иркутская нефтяная компания, но самое главное – встали на паузу кризисные тенденции в экономике, возникшие после 2014 года. Эмоциональное голосование в принципе редко оборачивается победой эффективного управленца-прагматика. В нашем случае все ограничилось только скандалами в ближнем окружении (за которое, к слову, граждане точно не голосовали), но мы остались без эффективного и стратегически-мыслящего руководства».

Губернатор, выбранный на протесте, продолжил жить в мире, состоящем из соратников и врагов. И тут очень важно собрать вокруг себя друзей, которые начнут бороться с твоими врагами. И вот во власти уже оказываются сыновья, друзья, друзья сыновей.

«Это клановое мышление, первобытнообщинный строй», - добавляет Илья Щеголихин. Для губернатора это закончилось отставкой, для жителей – очередным разочарованием». 

Что получило Приангарье, выбрав «протестного губернатора»

Каждый губернатор оставляет после себя память, знаковые объекты, ключевые события каденции. Самым ярким памятником эпохи Левченко стал камень, заложенный в основание будущего терминала международного аэропорта.

Однако сам аэропорт в регионе так и не появился. Все варианты строительства были благополучно провалены. Это тем более обидно, что для рывка имелись реальные условия.

Придя к власти, Левченко первым делом заявил о сокращении зарплат чиновников. Но в конце срока выяснилось, что зарплаты только выросли. Сам губернатор по полгода отсутствовал в регионе. Маршруты его заграничных командировок могли бы служить пособием для изучения самых популярных туристических направлений.

Он прославился тем, что ввёл добрую традицию широким чиновничьим кругом летать на Рождество в Австрию, сопровождая губернаторский оркестр на гастроли. Начались коррупционные скандалы, связанные с бизнес-интересами сына Левченко, незадекларированной недвижимостью самого экс-губернатора и его соратников.

«Губернатор Левченко в целом отработал как руководитель этакого областного комитета по исполнению социальных обязательств, однако так и не инициировал ни одного долговременного проекта развития. Все «стратегическое» у Левченко ограничилось демагогическими комедиями про Госплан и пятилетки», - отмечает Сергей Шмидт. 

Политолог отмечает: другой стороной успеха протестного голосования оказались разрушенные отношения между областью и крупнейшими муниципалитетами (Иркутск, Братск, Ангарск, Черемхово), руководство которых настраивалось на работу с другим губернатором, а пребывающий в победной эйфории победитель посчитал ниже своего достоинства выстраивать с ними нормальные равноправные отношения.

Помянутое окружение губернатора, не уступавшее своему шефу в тщеславии и самоуверенности, плеснуло своего керосинчика в пожар конфликтов. Отношения губернатора Левченко с федеральным центром также не сложились. Если учесть, что области приходилось возвращать в Москву неосвоенные средства – факт одновременно уникальный и вопиющий – нельзя сказать, что центр как-то обделял регион деньгами.

После того, как Левченко с окружением стали больше думать о втором сроке, чем о текущих делах, ситуация из «никакой» превратилась в критическую. Ну а финальной точкой стала формально добровольная отставка Сергея Георгиевича. Её причины он не смог объяснить так, чтобы в объяснения могли поверить хоть сколько-нибудь критически мыслящие люди.

«Если не доходит через голову, люди постучат через площадь»

После 4,5 лет правления правления Левченко, недовольство социально-экономической ситуацией в области сохраняется. Несмотря на мантры прежнего правительства о росте доходов бюджета, этот рост остался абстрактным понятием. Уровень жизни в регионе по-прежнему низкий, зато копится недовольство качеством медицинской помощи, образования, работой ЖКХ. Это вновь создаёт почву для протеста. Хотя, сейчас нет такой напряжённости между так называемыми элитами. 

Врио губернатора Игорь Кобзев в течение последний шести месяцев многое сделал, чтобы прекратить межклановые войны. Насколько успешной будет попытка, будет зависеть от многих условий, в том числе от результатов выборов. В данном случае местная прописка, пожалуй только осложнит дело. Развязать этот клубок может только тот, кто находится над схваткой, то есть не связан с местными кланами. 

«Я думаю, сейчас мало кто понимает, как сложится ситуация на выборах, но много кто боится», - говорит Илья Щеголихин. - У политиков потребительское отношение к людям. За очень редким исключением. Поэтому и люди не выходят голосовать за этих политиков. Отсюда и апатия, и низкий интерес к деятельности власти в целом». 

Кстати, в регионе есть и другие примеры протестного голосования, кроме Левченко. Таким образом, мэром Усть-Илимска была выбрана домохозяйка Анна Щёкина. Сегодня она демонстрирует в городе очень низкий уровень политического менеджмента. На протесте мэром Иркутска стал Виктор Кондрашов. Он баллотировался от КПРФ. Трудно вспомнить, что именно он сделал для города. 

«Если посмотреть на кандидатов от КПРФ, как много среди них местных олигархов, включая Виктора Кондрашова да и самого Сергея Левченко, - добавляет Илья Щеголихин. - С трибун они говорят о социальной справедливости, но при этом их избирательные компании финансируют крупные бизнес-кланы, как это было с Левченко». 

Илья Щеголихин считает, что протест как форма обратной связи играет только в плюс и об этом нужно говорить.

«Если до чиновников не доходит через голову, люди постучат через площадь, - отмечает он. – Пока не произойдет разворота от интересов карманных олигархов к интересам общества, протестная среда так и будет зреть».

«У меня давнее впечатление, что ратующие за протестное голосование или просто участвующие в нем, мало думают или вообще не думают о судьбе региона, - говорит политолог Сергей Шмидт. - Подразумевается, что «протестный результат» сработает на ослабление действующей власти в масштабах всей страны, подтолкнет власть или общество к масштабным политическим трансформациям. Для сомневающихся в полезности такого голосования, произносится примерно такая мантра: Кремль постарается нейтрализовать недовольство, и будет наполнять регион деньгами больше, чем делал бы, прояви регион лояльность. Увы, ярких фактических аргументов в пользу этого суждения найти непросто».

При этом Сергей Шмидт отмечает, что такая логика более или менее реалистична в экономически-благополучные времена. А это не времена, которые наступили сейчас. В тяжелые периоды Кремлю скорее выгодно иметь избранных протестным голосованием губернаторов, потому что на их управленческие провалы легко переключать недовольство населения. Лукавство нынешней ситуации в том, что в кризисные времена не так просто ответить на вопрос, кто больше заинтересован в успехе протестного голосования в регионах – оппозиционные политики или вертикаль власти, которой они, пусть и достаточно имитационно, противостоят.