Поляки по следам поляков

Когда-то 150 лет назад, Российское географическое общество поддерживало многих польских ссыльных-исследователей, добиваясь у царя смягчения наказаний для заслуженных ученых. Это же самое Общество поддержало экспедицию известного польского путешественника Яцека Палкевича «По следам польских исследователей Сибири». Польская группа достигла первого этапа – Иркутска.

ЧТОБЫ НЕ СТАВИТЬ ТОЧКУ

Прилетели в Иркутск 17 июля. Мягкая посадка подтверждает, что летим в комфортных условиях. Когда-то этот путь ссыльные проходили месяцами. Нас через десять часов после вылета из Варшавы приветствует в иркутском аэропорту журналистка Татьяна Жиндаева, которая сразу ставит нас перед телевизионной камерой. Это хорошо. Наши главным намерением является напоминание и полякам, и россиянам об огромном вкладе польских исследователей в изучение, покорение и понимание сибирской природы. Общая же идея – это попытка к потеплению отношений между поляками и россиянами. Это неестественно, неверно, что в течение многих лет, несмотря на общие культурные, языковые и ментальные корни нам так и не удалось поставить преграды волнам льющегося недоверия, неприятия, взаимных упреков и ксенофобских жестов.

- Мы призываем не к тому, чтобы забыть об истории – говорит Яцек Палкевич (www.palkiewicz.com). Мы не хотим ее ни стереть, ни припудрить. Но уже настала пора сделать шаг вперед, а не сидеть по уши в лагерях, ссылках и вечной мерзлоте. Пора подать друг другу обе руки и идти вперед. Это правда.

ВЕЧНАЯ МЕРЗЛОТА

Анализ польских публикаций и высказываний убеждает, что поляки Сибирь ассоциируют исключительно со сталинскими лагерями. Если их знания уходят дальше, чем до середины двадцатого века, это умножает упрощенную схему: в Сибирь царь ссылал побежденных повстанцев после польских национально-освободительных восстаний. Снег, мороз, кандалы, смерть. Точка.

Именно с этой точкой борется Яцек Палкеивч.

- Возвращая полякам и россиянам память о ссыльных XIX века, мы покажем, что хоть и попали наши соотечественники сюда против собственной воли, несмотря на статус политического узника они проводили колоссальную, часто пионерскую по мировым меркам исследовательскую работу, – говорил перед нашим вылетом Анджей Маньковский, бизнесмен из польского «Уздровиска Шчавница»», многие годы связанный с российским рынком. Он финансово хорошо поддержал наше путешествие, хоть сам в этом и не участвует.

КЕМ БЫЛИ НАШИ ПРЕДКИ-ИССЛЕДОВАТЕЛИ?

- Бенедикт Дыбовский, врач и зоолог, пропагандист теории эволюции Дарвина, приговоренный на 12 лет каторги и пожизненного поселения в Сибири, исследовал местную фауну, за которую получил в 1870 году Золотоую медаль РГО, – рассказывает президент Иркутского областного отделения Российского Географического Общества, доктор географических наук, профессор Леонид Маркусович Корытный.

Что сделал Дыбовский, когда в результате амнистии 1877 года мог вернуться на родину? Вернулся. На время. И уже как свободный человек, спустя несколько месяцев отправился через Петербург, Москву, Томск, Иркутск, Владивосток на Камчатку, где занялся лечением больных и развитием культурной жизни. По пути же собрал богатый лингвистический и антропологический материал об айнах на Сахалине.

А Виктор Годлевский, исследователь флоры и фауны, орнитолог? Слушая, бурят, с большим почитанием говорящих о «священном море», загорелся желанием изучения озера Байкал и реки Ангары. Политический ссыльный? Да! Но несмотря на это был удостоен в 1870 году Золотой медали РГО.

А Александр Чекановский, проводивший по просьбе Общества геологические исследования на Енисее? Работал физически и одновременно собирал природные данные. Геолог, палеонтолог, картограф, метеоролог. Награжден.

Наконец, Ян Черский – самоучка, почти мальчик, который благодаря закалке и силе духа стал хранителем музея РГО в Иркутске, который классифицировал кости млекопитающих. Геолог, палеонтолог, зоолог. Награжден? Конечно!

Можно рассказывать о сотнях купцов, врачей, портных, сапожниках, аптекарях, промышленниках… Тех, кого сегодня называют бизнесменами. Наконец, инженерах, строивших великую транссибирскую магистраль. Они приезжали сюда по собственной воле, веря – часто без основания – что откроется для них большая удача.

Тем временем сегодня вся эта богатая и разнообразная история видится только как снег, мороз, кандалы, смерть. Точка.

Мы приехали, чтобы помочь стереть эту точку. Чтобы наши соотечественники поняли, что тут было и есть много чего, кроме нее. Чтобы огромное культурное, историческое, природное разнообразие Сибири дошло до сознания наших земляков. Чтобы познавая прошлое, могли строить будущее.

УНИЧТОЖЕНИЕ ШАБЛОНОВ

Первые впечатления уже после часа пребывания в Иркутске стирают те образы, которое царили во время чтения статей и биографий, рассказывающих о жизни польских открывателей. Конечно, сто с лишним лет назад город был гораздо меньше. Однако довольно обширный – если на площади многих километров видим характерные деревянные дома, которые сохранились после пожара 1879 года или были построены сразу после него.

- Именно тогда сгорели коллекции, собранные нашими соотечественниками, в здании Царского Географического Общества, – кивает Яцек Палкевич.

Город в то время очень пострадал. Но это не сломило духа ученых. В этом отношении многие польско-росийские специалисты связаны абсолютным единством. Исследователи в обеих странах обычно страдали от недостатка средств, оборудования, литературы – но, однако, благодаря своему энтузиазму и большому усердию совершали новые, захватывающие открытия.

Антон Дзядковский, тридцатилетний специалист-компьюторщик, везет нас по длинным, часто с односторонним движением улицам, заполненным разноцветными автомобилями – от старых «лад» до эксклюзивных «лексусов». Проезжаем места строек, современные здания и дома как бы спящие, с прикрытыми веками окон, за которыми много лет нет никакой жизни.

- Моя душа частично польская, - рассказывает Антон. – Дед эмигрировал на Украину, в район Львова. И в какой-то момент проснулись с бабушкой в Советском Союзе.

Антон плохо знает польский язык. До эпохи Горбачева признаваться о польских корнях было не с руки, граничило с общественным остракизмом. Только последние двадцать лет позволили потомкам поляков без опасений смотреть на свое прошлое. Они постепенно открывают для себя свои корни и культуру.

В наш разговор не вмешивается Гжегож Литыньски (www.litynski.com), занятый фотографированием нового мира. В нашей тройке только Яцек Палкевич опытный знаток Сибири, он несколько раз бывал в Иркутске.

Для Гжегожа и для меня нет понятия сравнения. Он фотографирует, я слушаю, впитываю, спрашиваю. Результатом моего визита должна быть книга, которая будет издана еще в этом году в Польше. И – кто знает – может в следующем, здесь. С этой точки зрения незнание местности может быть козырем. Читатели получат повествование с абсолютно свежим взглядом на сибирское «здесь и сейчас», украшенное рассказами об исследователях девятнадцатого века, которые оставили яркий след в развитии этого города.

ВОЗВРАЩЕНИЕ САМОИДЕНТИФИКАЦИИ

Когда весной я начинал собирать материал для книги, меня удивило, что немногие и здесь, и там помнят о людях, о которых говорят, что «Сибирь открыли казаки, а изучили поляки». Только чтение большого количества материалов дало ответ, который ясно формулирует наш гид.

- Я знаю улицу Дыбовского, – рассказывает Антон. – Но я не знал, что это был поляк.

В этом может быть и кроется проблема. Фамилии Дыбовского и ста других появляются на мемориальных досках, их имена носят пики, долины, хребты и селения – но в общественном сознании они не связаны с польскими ссыльными девятнадцатого века.

Что ж, мы тут затем, чтобы вернуть эту идентификацию, это представление.

Кшиштоф Петек (www.petek.net.pl)

Фото: Гжегож Литыньски (www.litynski.com)

"Байкал24"