Уран Горы Шерловой

Рассказ об открытии, которого пришлось ждать полвека



Эту Гору я знаю всего лишь заочно. Зато знаю давно, чуть ли не с самого приезда с дипломом и первой рабочей путевкой в удивительный край по имени Забайкалье.



На кварцтурмалиновом отроге



Эта Гора привлекла меня своим именем — Шерловая, показавшимся необычным среди сотен и сотен других, каковое богатство и неудивительно для горного края. Ревностно, с пристрастием выуживал из всевозможных источников информацию о своей любимице. И все чего-то ждал. Лет через пяток это ожидание оформилось в некое открытие, которое мне прямо-таки обязана подарить эта Гора. И я дождался его.

Прежде чем писать эти строки, еще раз отревизовал свою краеведческую библиотеку, влез в Интернет с паролем «Шерловая Гора».

Как и ожидалось, и Интернет зациклился на ее самоцветах, но повествует и о временах, в которые я не смею вторгаться. В частности, так: «Первые официальные упоминания о Шерловогорском месторождении цветных камней связаны с поощрительной премией, выданной жителю Нерчинска Гуркову и относятся к 1723 г. Хотя старые горные выработки уже были известны на Горе задолго до этого времени. До последней трети XVIII века месторождение разрабатывалось старателями, случайными людьми — бессистемно и, как говорят сейчас, хищническим способом. Доступность и уникальность месторождения привлекали к нему многочисленных исследователей, описывающих его с различной детальностью и полнотой».

Гораздо меньше Интернет повествует о шерловогорском олове и «оловополиметаллических рудах месторождения» (термин читинских геологов), но и это не предмет нашего разговора.

Книжные тома, что сейчас у меня на столе, вышли в свет с пометкой «Для всех интересующихся историей советского атомного проекта». Тысячи и тысячи рассекреченных документов, на которых вчера стояли грифы сверхсекретности. Для всех! — мы, вижу по себе, еще не оценили это достижение российской гласности. Мое открытие началось с постановления Совета Министров СССР № 3583-1443 сс «О контрольных цифрах к плану «специальных работ» на 1949 год», подписанном И.Сталиным 25 сентября 1948 года. В нем, в частности, есть строки: «…Поручить Первому главному управлению при Совете Министров СССР и Министерству металлургической промышленности рассмотреть вопрос о целесообразности организации в 1949 г. добычи и переработки руд А-9 на месторождении Шерловая Гора...». Первое впечатление — это не о моей Горе, это что-то чужое. Откуда на ней быть «рудам А-9» — то есть ураноносным запасам? Но вся сопутствующая информация, плюс другие документы убеждали: это она, это о ней пекутся Лаврентий Берия и Иосиф Сталин — ведущие организаторы Атомного проекта.

До этой находки мне уже пришлось немало заниматься темой ключа Мраморного — темой первого забайкальского урана, добытого в горах Кодара в 1949-1951 годах. И вот в руки попался второй адрес, стал его раскручивать. В начальном поиске самыми полезными и интересными оказались, пожалуй, воспоминания оператора-радиометриста Сосновской экспедиции Василия Николаевича Тертычного. Вот некоторые фрагменты из этих богатых по содержанию заметок: «После ноябрьских праздников 1946 года я был командирован в Бурятскую АССР. По прибытии поезда в г. Улан-Удэ, на вокзале я действительно встретил человека высокого роста, одетого в армейские хромовые сапоги и черное кожаное пальто, с нетипичным для тех мест лицом, который прохаживался по перрону. Это и был тов. Иванов. Позднее, после знакомства на базе, я был крайне удивлен, узнав, что моим начальником будет военный человек — майор Иванов Александр Васильевич, являющийся начальником Восточно-Сибирского отделения Всесоюзной конторы «Рудоскупка» — первой организации, осуществляющей в то время скупку урановой руды в Восточной Сибири… В первых числах декабря я получил радиометр, и вся контора в полном составе выехала к месту работ. Местом новой нашей базы стало с. Шибертуй, отстоящее от месторождения Заганского около 4-5 км. Понятно, артель должна была вести добычу хрусталя (пьезооптического сырья). Образцы данных минералов показал старателям Александр Васильевич и предупредил всех о неразглашении характера работ. В то время для взрослых людей такого предупреждения было вполне достаточно...

В 1948 году после отработки богатых гнезд хлопинита в пегматитах карьера на Загане была команда свыше: организовать подобную добычу в районе Шерловой Горы, на так называемом кварцтурмалиновом отроге, где был найден радиоактивный урановый минерал торбернит совместно с касситеритом. Рассчитались с артельщиками. Погрузив продукты, хозяйственный и горный инвентарь и противотанковые мины в машину, а затем перегрузив все это в вагон, который был подцеплен к пассажирскому поезду, мы отправились в район Борзи на Шерловую Гору…Но дело было приостановлено. Вскоре началась северная Чарская эпопея. Это был следующий этап добычи урановой руды. Майор Иванов, по-видимому, отбыл в Чару. Я тоже был в тех же северных краях, но уже в составе только что образованной Сосновской экспедиции, специализированной на поиски урановых месторождений. Начинался путь к Большому Урану».

Подсчет запасов А-9

Сорвалась та шерловогорская операция — Чарская эпопея помешала. Действительно, открытие Мраморного уранового месторождения в сорока километрах от этой Чары выдвинуло ее вместе с Кодаром в центр Атомного проекта, отодвинуло все прочее в сторону. Но ненадолго, так как того сырья оказалось слишком мало для набирающей обороты атомной отрасли. Берия и Сталин возвращаются к Шерловой Горе еще раз. 14 февраля 1950 года вышло постановление Совета Министров СССР, подготовленное ими, в котором есть и такие строки: "6. Обязать Второе главное управление при Совете Министров СССР совместно с Министерством металлургической промышленности разработать и проверить в полузаводском масштабе технологию переработки фосфорных руд месторождения Шерловая Гора (Читинская область) и представить в Совет Министров СССР предложения об освоении этого месторождения в 1950 г.». Но и эта операция, насколько мне известно, не увенчалась успехом. И вот здесь уместно подчеркнуть, что Атомный проект СССР замахивался на этот объект многократно. Самое первое свидетельство принадлежит геологу Анне Георгиевне Теремецкой: «В 1932-1934 годах я работала в Забайкалье на переоценке старых полиметаллических месторождений. В последние годы войны мне пришлось работать на месторождении Шерловая Гора, где были обнаружены урановые слюдки в очень глубоко развитой зоне окисления. Однако, кроме минералогического, они никакого интереса не представляли...». Но ситуация с урановым сырьем была очень напряженная, и такими объектами попускались не враз.

В сентябре 1947 года Минцветмет докладывает Специальному (атомному) комитету при Совете Министров СССР: «Во втором квартале 1946 года при проведении ревизионных работ на Шерловогорском оловянном месторождении (Читинская обл.) были обнаружены минералы А-9. В результате развернутых на месторождении во втором полугодии 1946 г. разведочных работ повышенное содержание минералов А-9 в рудах месторождения подтвердилось. В текущем году в соответствии с постановлением Совета Министров СССР проводится детальная разведка Шерловогорского месторождения и будет выполнен подсчет запасов А-9…». В документах Атомного проекта эти запасы появились. Так, в отчете «о состоянии работ по проблеме использования атомной энергии за первое полугодие 1948 года» читаем: «...СССР в настоящее время располагает пятью ураноносными районами, имеющими промышленные руды...» Среди адресов и наш: «В Забайкалье уран встречается на Шерловогорском оловянном руднике, имеющем запасы урана в 147 т при содержании 0,07%... ». Здесь же говорится, что «общие разведанные запасы урана в месторождениях СССР... на 1.1. 1948 года составляли 2344 т, а к концу 1948 года ожидаемые запасы урана в указанных месторождениях увеличатся до 4500 тонн». Конечно, 147 шерловогорских тонн на этом фоне маловато. Но они значились, ими занималась сама Москва во главе с Берия и Сталиным. Шерловой Горе было установлено задание по приросту этих запасов в том году — 230 тонн сырья разных категорий. Под эти работы выделялись очень даже солидные деньги. Насколько они солидны, говорит хотя бы такой факт — всего Минцветмет под урановую разведку в 1948 году получал 33 миллиона рублей, из них 20 миллионов отдавалось читинским работам: 6 млн. — Шерловой Горе и 14 млн. — Борщевочному кряжу. Двадцать из тридцати трех по СССР!

Кстати, а что это еще за объект — Борщевочный кряж? Атомный проект рукой Лаврентия Берия раскрывает его так: «Предприятия Ново-Троицкого приискового управления (Читинская область, Балейский район) годовой мощностью 500 тыс. куб. метров монацитовых песков и производству из них 6,8 тонны концентратов тория с расчетом ввода этих мощностей в IV кв. 1948 года». Потом это читал и утверждал Иосиф Сталин, он же принимал окончательное решение о расширении производства Ново-Троицкого управления до 1000 тыс. куб. м этих самых песков в год. К этому, правда, подталкивал его и доклад Минцветмета: «Россыпи района характеризуются значительной мощностью (5-10 метров) с содержанием Б-9 в монаците около 8 %, что выделяет этот район в число весьма перспективных». Подталкивала вождей и ситуация в стране с ураном. Весьма заметно отставала эта сырьевая база от других цехов атомной отрасли. А ведь мы были в состоянии гонки с США, мы не могли отпустить их вперед.

Б-9 — это в расшифровке Атомного проекта торий. Берия докладывает Сталину: «Торий по данным иностранных и наших ученых при переработке его в котлах с ураном-235 или плутонием даст возможность промышленного получения атомного взрывчатого вещества — урана-233…Торий является пока единственным, кроме урана, элементом, который может служить сырьем для получения атомных взрывчатых веществ”. (Из письма Берия Сталину в мае 1946 года). В те же дни вождь утверждает и крайнюю необходимость — «мелкую государственную и старательскую добычу на мелких месторождениях А.9 в Карелии, Ферганской долине, Забайкалье и других районах».

Первым забайкальским ураном я занимаюсь с 1988 года. Через мои руки прошли многие сотни документов высшего порядка. Есть в них и упоминания о заганском (бурятском) сырье, могущем бы претендовать на «первый забайкальский уран». Как уже сказано, Шерловая Гора, могущая бы тоже носить титул «первого», в этих документах называется многократно. Но называется лишь как возможный источник сырья, не больше. Что же касается урана каларского…Здесь есть все, чтобы именно его считать Первым Забайкальским.

Анатолий СНЕГУР.



РСХБ
Авторские экскурсии
ТГ