Погода
"Мы не живем на показ, а показываем жизнь" — эти слова Елены Свижак вдохновили проект Глагола38 и сервисной компании «Колымская», посвященный сохранению исторической памяти. Героиня новой истории — Людмила Викторовна Шиверских, которая делится теплыми воспоминаниями о доме, где прошла ее юность.
В марте 1953 года мама получила ордер на комнату в коммунальной квартире на втором этаже. Мы с нетерпением побежали смотреть жилье. Дом произвел впечатление: аккуратный, оштукатуренный, с двумя подъездами — парадным (с козырьком, крыльцом и ступеньками) и черным, ведущим во двор. Над окнами и дверью красовались барельефы с львиными головами. Поднявшись по крутой деревянной лестнице черного входа, мы попали на светлую кухню с двумя окнами, где большую часть пространства занимала внушительная русская печь с плитой. За печью стояли бочки с водой, а вдоль стен — столы. Из кухни мы прошли в коридор, где в углу находилась наша комната площадью 12 квадратных метров: с одним окном и огромной голландской печью, которую топили углем и дровами прямо из коридора (или даже из туалета). Воду иногда привозил водовоз, а чаще приходилось ходить к колонке. Дрова и уголь хранились в дворовых кладовках, так что их нужно было таскать наверх, а золу и мусор — вниз.
Мы привезли скромные вещи: две кровати (на одной спали мама и я — так до моего замужества, на другой — брат), возле печки поставили сундук для бабушки, добавили стол, этажерку для книг и шкаф. Все уместились и были в восторге: своя комната! Этот период жизни для мамы и бабушки растянулся на 16 лет.
Мы быстро сдружились с соседями. В квартире жили еще три семьи — сплошь женщины и дети. Единственным мужчиной остался Николай Иванович Попов, инвалид войны без руки, отец троих детей. Несмотря на слухи о трудностях коммуналок, нам повезло: было тепло и чисто. С первого дня нас ввели в правила: уборка кухни, коридора и двух лестниц по неделям (у нас выходило четыре), зимой — по очереди топить кухонную печь. По воскресеньям на кухне нельзя было стирать, а все лишнее убирать заранее. Мы приняли эти нормы.
Ключевой фигурой была баба Рая (Р.А. Анчутина) — высокая, глухая, верующая женщина с железным характером. Она следила за порядком, графиком и качеством уборки. После проверки она заходила, кланялась и говорила: "Спасибо за уборку". Женщины иногда ворчали, но слушались. Каждое воскресенье баба Рая, нарядная, шла в церковь и пыталась приобщить нас к вере, но мы, пользуясь ее глухотой, потихоньку удирали. В первые годы она даже зимой возила белье на Ангару полоскать в проруби — мы иногда помогали, складывая его в ванну на санках и катя по улицам Тимирязева и Красного Восстания.
Кухня была сердцем дома: там готовили, стирали, общались. Еду варили на примусах (потом на керосинках), а в конце 1950-х появилась газовая плита "Сталинград" с баллоном, которого хватало на две недели. Самые яркие моменты — подготовка к праздникам: Новый год, 7 ноября. Все замешивали тесто, и под руководством бабы Раи топили русскую печь. Она знала все хитрости заслонок. "Печь готова!" — объявляла она, и мамы по очереди ставили противни с булочками и пирогами (в печь входило по два). Все собирались на кухне, вытаскивали угощения и угощали друг друга. В магазинах появилась горбуша в бочках — ее вымачивали и пекли пироги. Баба Рая качала головой: "Какие вы неэкономные!"
В праздничные дни наступала тишина: каждая семья праздновала в своей комнате. Потом оживление нарастало, гости с тарелками (часто винегретом) сходились в нашу комнату — все умещались! Заводили патефон, танцевали на кухне. Самый святой день — 9 мая: утром на кладбище (потом к Вечному огню), вечером за столом во главе с Николаем Ивановичем. Он тихо пел "В землянке", "Соловьи" — эти песни запомнились навсегда.
Вечерами молодежь собиралась на кухне за большой скамейкой: болтали, ужинали (картошка в мундире, квашеная капуста, молоко от кого-нибудь). Холодильников не было — еду ставили на площадку подъезда, картошку и капусту в подполье. Бабушка привязывала веревочки к кастрюлям, чтобы не перепутать. Толпой ходили в бани Ивановскую или Курбатовскую, стояли в очередях. Шумно проводили брата в армию — с танцами на кухне.
Мы много читали; мама приносила книги от подруги — сестры владельца Ивановской бани с богатой библиотекой. Мы тайком читали Мопассана, за что получили нагоняй. От нее остались счеты на костяных косточках — мама виртуозно умножала на них, а я так и не научилась. Они хранятся в семье, внуки и правнуки просят показать.
Улица Богдана Хмельницкого была тихой, без транспорта. Летом дворы собирались на волейбол, вечера гуляли — ключи от подъезда были у всех. Время летело: в 1955-м я окончила школу №13 (последний выпуск женской), поступила в горно-металлургический институт. В 1959-м привела жениха знакомиться — соседи высыпали в коридор, обсуждали: "В очках и замуж!" В 1961-м с дипломом и ребенком на руках ушла во взрослую жизнь.
Вспоминая коммуналку, первое, что приходит в голову: всегда полно людей, друзья и родственники в гости, секретов нет. Бабушка любила толпу: "Весело!" Дети под присмотром, можно попросить присмотреть за супом. Мама жаловалась на отсутствие личной жизни — подруги ночевали, стелили на полу. Я привыкла вставать рано (в 4-5 утра) и учить уроки на кухне или лестнице — эта привычка осталась навсегда.
Иркутск начал бурно застраиваться. Соседи разъезжались: Поповы — на Синюшину гору (Николаю Ивановичу как инвалиду дали квартиру), затем Анчутины. Освободившиеся комнаты заняли молодые. Мама и бабушка жили до 1969-го. Я навещала их — однажды зимой кухня была как грот: лед на окнах, бабушка чистит картошку, а молодая соседка боится, что подсыплют яд в чайник. Без бабы Раи порядок рухнул.
К счастью, родные получили однокомнатную квартиру на Советской (мама могла взять двухкомнатную, но сказала: "Зачем такую большую?" После 12 квадратов это казалось дворцом). Мы поддерживали связь с бывшими соседями: Поповыми, Кузнецовыми, Анчутиными. Помню, много лет спустя Владимир Николаевич (сын Поповых) заглянул в мой кабинет в Иргиредмете — приятно было пообщаться.
У меня теплые воспоминания о соседях: доброта, взаимопомощь несмотря на бытовые трудности (воду носили с колонок на Богдана Хмельницкого, 15 или углу Тимирязева и Киевской). Дом изменился: в 1970-м капремонт, новая жизнь.
Партнер проекта — сервисная компания «Колымская».
Возрастное ограничение: 16+.
Ранее мы сообщали о том, что Иркутская область усилит лесопромышленный потенциал Братского кластера.
