План ГОЭЛРО для одной деревни

Семья Котовых из Никилея Качугского района восстановила в селе уличное освещение

Освещенный яркими огнями двор или улица даже для Иркутска скорее приятная неожиданность, чем закономерность, особенно если они далеко от центра, на окраине. Горожане, привыкшие к жизни вслепую, уже не верят, что можно что-то изменить. А жители Никилея в Качугском районе терпеть и ждать милости со стороны не стали. В этом селе по ночам так же светло, как днем. Лампочки вдоль деревенских заборов и палисадников загорелись благодаря семье Котовых — Любови Ивановне и Александру Александровичу. Супруги постарались, чтобы по деревне можно было пройти, не дрожа от страха, в самое темное время. Односельчане поддержали инициативных земляков. Одно тревожит никилейцев — в кризис денег на оплату уличного освещения в бюджете сельского поселения, и без того весьма скудном, все меньше, а то и вовсе нет. Для того чтобы ночной Никилей продолжал сверкать как большой город, сельчанам все чаще приходится отсчитывать гроши из своего кармана.

С одной лампочки

Все-таки недаром твердят французы: «Шерше ля фам». От Франции до старинного сибирского села Никилей, конечно, слишком далеко, но именно согласно этой французской поговорке на улицах качугской деревни появился... свет. Попросила однажды Любовь Ивановна Котова своего мужа Александра Александровича, чтобы он провел фонарь — хотя бы около их дома. «Надоело без света жить. Выйдешь за калитку, и темень кромешная!» — жаловалась жена. Взялся Александр Котов за работу. Так пять лет назад с одной лампочки все и началось...

...Котовы обосновались в Никилее почти 15 лет назад.

— Дембельнулись, — смеется Любовь Ивановна.

Служили в Казахстане, два десятилетия по гарнизонам — под Семипалатинском, в военном городке Чаган. Места знаменитые — там в середине 70-х шли ядерные испытания.

— Нас предупреждали, что будет взрыв, и мы выходили из квартир, — вспоминает Любовь Ивановна. — До сих пор, если увижу по телевизору те края, оторваться не могу, прямо наша стихия, — признается она. Александр Александрович защищал родину в небе — на дальних стратегических самолетах.

— Полмира облетали, дозаправка в воздухе — вот такая служба была, — рассказывает Александр Александрович.

Сама-то Любовь Ивановна коренная, никилейская. Свою половинку (а вместе Котовы уже более 30 лет) девушка встретила далеко от дома — на танцах в летном гарнизоне, куда приехала погостить к старшей сестре. Родных у сибирячки, надо сказать, очень много: у ее родителей было 11 детей, Любовь — восьмая, из послевоенных. Отец — фронтовик, прошел войну до Берлина, вернулся в село в 1946-м, народил кучу детишек. Большая часть осталась в Никилее (старшие, «довоенные», уже упокоились на сельском кладбище). Поэтому, когда Котовых из армии уволили и у них не оказалось даже угла (одни обещания Министерства обороны дать квартиру через три года), ехать решили на родину жены — в деревню, поближе к земле, где можно было пережить тяжелые времена.

Чтобы не страшно было...

В селе, правда, тоже жилось несладко — совхоз имени Фрунзе, где работало почти все взрослое население, уже дышал на ладан.

— В 1995 году еще какие-то поля засевали, — вспоминает Александр Александрович. — А потом вообще все прекратилось, работы не было. В Никилее начинали с нуля: в родном доме, где выросла Люба, за стенкой — семья сестры. Жили на пенсию офицера в отставке — скромно, но по деревенским меркам стабильно, да и армия дала закалку.

— Мы люди неизбалованные. Тяжело да тяжело, перетерпим, — делится Любовь Ивановна. — Дети учились в школе в Харбатове. Муж пошел работать — помогал местному предпринимателю, он лесом занимался. Я по дому, по огороду.

Потом никилейский бизнесмен построил магазин. Любовь Ивановну и дочь Котовых Женю позвал к себе на работу.

— Магазин закрывался в 12 часов ночи, идти обратно — ни одного огонька по деревне, темнотища... — рассказывают Котовы. — Первый фонарь себе поставили. А потом люди увидели, тоже захотели, стали просить им провести. Так и пошло.

— Электрические столбы на улице по селу стояли с советских времен, — разъясняет Александр Александрович. — Когда началась эпопея с цветметом, с них стали воровать провода. Один подросток у местного электрика стащил когти и полез на столб, причем высоковольтный, а столб был под напряжением, и парня ударило током: ухо у него обгорело, как еще жив остался... После этого случая электрики все провода, которые предназначались для уличного освещения, поснимали.

— Когда мы стали проводить свет, попросили: отдайте провода. А электрики нам — покупайте! — удивляется Любовь Ивановна. — В общем, сами где могли доставали... Люди, спасибо, помогали. Сначала, правда, чего только не было: и ругались с нами, и возмущались.

Народные стоваттки

По столбам, подключая освещение, Александр Александрович лазил сам.

— Он же у нас летчик, высоты не боится, — смеется над мужем жена. С «когтями» на ногах, подобно альпинисту, Котов карабкался на самый вверх — к патронам. Сейчас у него в «обслуживании» 90 столбов, на четырех сельских улицах. Пять лет мужчина вкручивает высоко над землей лампочки для земляков — все даром.

— Я не просто влез, сделал — и лампочки висят. Но они же перегорают постоянно, и постоянно приходится лазить — менять, — объясняет Александр Котов.

— А зимой-то знаете как холодно — столбы леденеют, — говорит Любовь Ивановна.

На столбах обыкновенные стоваттки — те, что сейчас хотят запретить.

— Попробовал как-то новую лампочку, — делится Котов. — Стоит под 200 рублей, берет энергии как ватт на тридцать. Влез, поставил. Видно, что где-то она там светится, а света не дает, хотя на ней указано — для внутреннего и ландшафтного освещения. И в ту же, первую, ночь она сгорела — хотя 5 лет гарантии, на коробочке написано... Лампочки на 100 ватт теперь жители Никилея закупают впрок. Кому нравится жить с освещением, несут Котовым. Конечно, есть и такие, которые лучше пропьют, но на лампочку ни копейки не потратят. Но этих, слава Богу, меньшинство.

Выключатель от уличных фонарей у Любови Ивановны в доме. Как только стемнеет, женщина нажимает на клавишу — и сразу по всей улице (а это 14 дворов) вспыхивают огни. На других трех также есть свои хозяйки — жительницы села, которые по вечерам делают Никилей светлее и ярче.

Дорогие огни

— А мы-то сначала — ой что творилось! — цепляли столб на счетчик каждому, и ничего — платили! — качает головой Любовь Котова. — Уже потом нам в Энергосбыте объяснили, что надо заключать договор с поселковой администрацией...

— А ты богач, говорят мне, — смеется Борис Кулаков, глава Харбатовского муниципального образования. — Вон какой у тебя Никилей — весь огнями сверкает — дорого, мол. А что делать? Плачу! Люди ведь все это сами сделали, как закрывать?

И вот чему удивляюсь: вроде бы Котовы свою улицу осветили, а зачем им нужны другие, дальние? Потому что про жителей подумали: про женщин, про молодых девушек, про детей. Вот фельдшера ночью вызывают, а ей по темноте идти к больному...

Тут линию у нас меняли в Харбатово, я настоял, чтобы провели свет по центральной улице, а все остальное, пожалуйста, сказали, за свой счет. В бюджете у нас денег нет. Но харбатовские видят, что Никилей горит. Говорю им: «Давайте я вам помогу. Соберите на лампочки хотя бы. Найму, отправлю к вам электрика, чтобы он на столбы влез». «Нет, — отвечают, — у нас денег нет...» А никилейцы-то сами сделали...

У Котовых уже новые планы: на месте сгоревших полтора года назад домов, где сейчас кучи от пожарищ зарастают бурьяном, построить детскую площадку. Расчистить место, землю выровнять, сварить и установить качели-карусели — вот сельским ребятишкам радость будет. Александру Александровичу только бы с материалом помочь, остальное он сам сумеет — у него руки золотые. Даже вездеход себе собрал — корпус от старенького «Москвича», колеса от джипа. Перебрал всю ходовую, вместе соединил, теперь по тайге на нем ездит.

Или — Женя, дочь, мечтает о парке. Хорошо бы деревья, цветы посадить, скамейки поставить — чтобы гулять можно было.

— Что мы здесь, в деревне, видим-то? — вздыхает Любовь Ивановна. — Телевизионный канал у нас один показывает всего, Первый... За 15 лет, что мы вернулись, один дом в селе только и построили. В следующем году в первый класс единственный ребенок пойдет. Кому детей рожать? В селе одни пенсионеры... Чем молодежь держать?

Разве тем, что улицы в Никилее пока освещены — даже с Качугом село путают.

— Кризис когда начался, нас вообще перестали финансировать, — делится Борис Владимирович. — Мне твердят: «Выключай свой Никилей!» Обратился я тогда к жителям, один месяц люди сами за свет собрали. Сейчас немного полегчало, опять из бюджета деньги нашли — две с половиной тысячи.

Казна Харбатовского муниципального поселения дотационная. Пополнять сильно не из чего: своих доходов мизер, производства нет. Всякий раз приходится ждать, когда «добрый дядя» из области деньжат подкинет. А у «дяди» сейчас, как известно, с ними туго — кризис. Потому никилейцам за свое светлое будущее, скорее всего, придется платить из собственного кармана. Но разве это их остановит?

Коротко

Село Никилей находится в 230 километрах от Иркутска, на юго-западе Качугского района, в бассейне реки Манзурки. Первые упоминания о населенном пункте относятся к XVII веку. В 1930 году образовался первый совхоз — имени Фрунзе. Он просуществовал до середины 1990-х. В августе 1931 года в Никилей привезли репрессированных: поляков, узбеков, литовцев, украинцев. Сейчас село входит в состав Харбатовского муниципального образования, имеет около 600 жителей.

Елена Русских, фото автора

<p align=right><a target=_blank href=http://pressa.irk.ru/kopeika/2009/45/006001.html>"Копейка"</a></p>