Погода
Знаете, в солнечном нашем крае иногда приходится слышать, как люди громко выражаются недовольством – «нет, не халва!» – насчет нерациональной структуры торговли с Китаем. Ох, торгуем-то мы, люди добрые, неравноправно: и вывозим сырье по бросовым ценам, и покупаем у «мироедов желтозадых» готовые потребительские товары и продовольствие, а доля инвестиционных товаров в структуре импорта небольшая. Давно хотелось об этом поговорить, в этих возражениях слышны явные упреки в адрес Китая — что не хочет он вкалывать за гроши, покупает не то, да и продает не так. В общем, пеняют на статистическое зеркало, что структура крива.
«Ты помнишь, товарищ?..»
Насчет неравноправия не поспоришь. Потому что для равноправного партнерства нужны сопоставимые в плане социально-экономического развития субъекты сотрудничества. Как говорят китайцы, лучше быть головой петуха, чем хвостом коровы. Но история определила российскому Забайкалью партнера явно «не по росту». Хотя еще два десятка лет назад Читинская область и превосходила сопредельную китайскую провинцию Внутренняя Монголия по производству основных видов продукции и объему внешней торговли на душу многочисленного населения. Должен признаться, что и мы до начала 1990-х годов — когда случилось то, что случилось — только на словах и признавали равноправный характер взаимодействия. А на деле всегда и искренне видели себя как старшего и более сильного в экономическом и военно-политическом отношении партнера.
Лет десять после окончания института я жил в этой уверенности в сопредельном с Маньчжурией поселке Забайкальск. При всех своих не самых, мягко выражаясь, сильных сторонах Забайкальск по тем временам был настоящим городом: мы жили тесно, но сыто и в благоустроенных квартирах, бесплатно пользовались высококачественными медицинскими услугами, дети получали полноценное образование. В клубе крутили свежие фильмы, и мы ежегодно ездили отдыхать в дальние края и даже за границу (не в Китай).
Мой китайский товарищ, который был большая и богатая «шишка» в строительном бизнесе Маньчжурии, рассказывал, как в отрочестве он в сумерках иногда выбирался из тускло освещенной керосинками нищей Маньчжурии на приграничный бугорок поглазеть на яркие электрические огни Забайкальска. А в 1979-м после мобилизации в Забайкалье в ответ на китайский поход на Вьетнам, маньчжурцы в ужасе толпами бежали в пригородные сопки в полной уверенности, что вот-вот прилетят советские боевые самолеты и разнесут все в клочья.
Мы были — сейчас смешно сказать — предметом искреннего восхищения китайцев и их страха и знали об этом. Еще в 1984-м я — сотрудник советской экспедиторской фирмы — и мой школьный товарищ, возивший, как все думали, международную почту, были единственными русскими в сонной, застроенной кривыми и грязными переулками-хутунами Маньчжурии. Опустошив немногочисленные, без того небогатые и провонявшие нафталином местные магазины, мы употребляли в самом первом кооперативном ресторанчике дядюшки Лу тазик восхитительных пельменей, поглядывая, как за соседним пустым столиком захлебываются слюной агенты китайской службы наружного наблюдения.
Прошло немного времени, и все круто изменилось. Хотя до Москвы это дошло далеко не сразу. В 1996 году перед выборами Ельцина к нам в Читу, помнится, прикатил вице-премьер Олег Давыдов. Мы к нему, значит, кинулись. Так и так, отец родной, дай возможность развить негоциацию. А он нам: да вы что, провинциалы облезлые, Китай – это отсталая сельскохозяйственная страна, на кой она вам сдалась. Но чтобы за Ельцина проголосовали, принял тогда – ладно, живите, убогие! – Федеральную программу развития пограничного поселка Забайкальск. Сколько времени и вице-премьеров с тех пор утекло, а в Забайкальске по-прежнему только и делов, что пыль столбом да грязи по колено.
Per aspera ad anus
Таким макаром уже к 2000 году сопредельный китайский регион обогнал Забайкалье по показателю на душу населения в части производства зерна и стали, поголовью скота и объему внешней торговли. В 2005 году, например, внешний оборот Забайкалья составил 407 млн долларов. В то время как Внутренняя Монголия — одна из самых захудалых китайских провинций — наторговала на пять с лишним миллиардов долларов. По всем статьям акромя площади территории Забайкалье превратилось в карлика по сравнению со спящим по соседству китайским гигантом, который стал сильно беспокоить нас своим храпом.
Асимметричный характер хозяйственного развития приграничных областей России и Китая вызвал необратимое – простите за пессимизм – изменение регионального стратегического баланса: мы до кризиса вели обычную колониальную торговлю, обменивая бревна на пищу. А после кризиса бревна нам уже не разрешили, поэтому за пищу и барахлишко платим кэшем. Per aspera ad anus, так сказать.
Отрезанная от России экономика Забайкалья была поставлена перед выбором: загнуться от спросового голода или отдаться Китаю, она и отдалась. (Тут на ум приходит воскресенское: «Невыносимо когда насильно, а добровольно – невыносимей!»). Но нам практически нечего предложить китайскому партнеру, за исключением торговой Кама Сутры из одной-двух сырьевых позиций с низкой степенью переработки. Если перенести образы приводившейся выше китайской поговорки на соотношение «весовых категорий» приграничных территорий России и Китая, можно сказать, что город Маньчжурия стал головой читинского петуха, а российское Забайкалье — в целом хвостом китайской коровы. И радости нам от этих внешнеэкономических сношений ваще никакой: модифицировались в узкий сегмент китайского рынка сырья, а с закрытием старых горнодобывающих предприятий и неоткрытием новых превращаемся в экономическое ничто площадью более 430 тыс. квадратных километров.
Разрушение советского индустриального комплекса привело к тому, что редко выжившие читинские предприятия попытались замкнуться на другой комплекс, ядро которого находится на том берегу пограничной реки Аргунь. Китайский спрос на наше сырье оказался никудышным двигателем местного производства, но ведь другого-то нет: инерционное развитие и сохранение тенденций, сложившихся в 1990-е годы, когда экономика по-прежнему опирается на слабые внутрирегиональные ресурсы, по-видимому, приведет к необратимой деградации экономики региона.
Будущее началось вчера
Говорят, будет прок от какой-нибудь очередной федеральной программы развития очень Дальнего Востока и Байкальских окрестностей. К выборам начальство каждый раз толкует, что Сибирь надо бы развить уже, а то перед людями-то стыд. Я теперь как про очередную программу хозяйственного расцвета Сибири в предвыборный период знакомый запев услышу, родной Забайкальск встает, сердешный, как живой перед мысленным взором.
Там у одного моего приятеля у сына как-то аппендицит прихватило. Так в районной больнице главных азиатских ворот новой энергетической супердержавы, сказали, что хирурга – увы! – нет. Везите его в Краснокаменск, там Ходор сидел, поэтому хирурги еще есть, чтобы западные журналюги вновь обретенное сверхдержавие не сильно поносили. И повез гражданин дитя с острым аппендицитом по фронтовой дорожке за сотню с лишним километров, громко поминая матом всех премьеров вкупе с нацпроектом здравоохранения.
В то же самое время в Забайкалье поездки в Маньчжурию стали просто элементом образа жизни. Если раньше в этот город-магазин ездили только за покупками, то сейчас там, отдыхают, развлекаются, учатся, лечатся, с приятелями жбанят на день рождения и чего только не делают. У нас выросло целое поколение людей, которые проводит каждый уикенд в Маньчжурии, и видели «стены древнего Кремля» только по телевизору. И то, если в новогоднюю ночь смогли продержаться до поздравления гаранта. А при такой жизни не грех иногда и о будущем подумать. В том случае, если китайцы сохранят высокие темпы роста - а пока больших сомнений в этом нет - китаяне по соседству будут жить гораздо лучше и дольше чем россияне, время-то быстро пролетит.
«Что же будет с Родиной и с нами?..»
Китайский сосед, имея сравнительно высокие показатели экономического развития, получает, зараза такая, и возможность определять вероятные направления внутрирегиональной интеграции с целью поддержания своего превосходства. Таким образом, планы неугомонного китайского беса представляют собой явный, хотя пока и не вполне осознанный, вызов российской элите. Которая так и не смогла пока найти приемлемый, как для номенклатурно-коммерческих групп, так и для местного населения вариант хозяйственного развития сопредельных с Китаем регионов Забайкалья и лишь упражняется в искусстве переливания из одной пустой федеральной программы в другую не менее порожнюю.
Тем самым, думается, для России-матушки возникнет новая уже после обмена стратегическими ролями с Китаем-батюшкой ситуация, которая станет:
а) эффективнее любых вражеских СМИ компрометировать в глазах местного российского населения и без того довольно беспомощную политику федеральных властей и бизнеса по хозяйственному освоению сибирских территорий. Люди – которые невольно, а которые злодеи и вольно – станут сравнивать государево слово и дело не по телевизору, а, как говорится, «в натуре»; б) демонстрировать местному населению, которое и без того при любом удобном случае и лишней копейке заныривает оттянуться в Маньчжурию, привлекательность китайского варианта реформ и всестороннего сращивания с процветающим Китаем.
Такая, знаете, у нас русских есть частушка: «Из колодца вода льётся и под камень сочится,// Хоть и плохо мы живем, а (развив)аться хочется».
Автор: Александр ПЕТРОВ (фото автора)
